Измена. Вторая семья моего мужа - стр. 20

Я заварила себе кофе, сделала омлет, но вот съесть его не успела. Мне позвонила секретарь. Олеся Ворошилова.

– Елена Игоревна? – раздался ее полный паники голос.

– Что случилось с утра пораньше, Лесь, что ты так всполошилась? Неужто пожарники снова заглянули? Опять взятку хотят?

– Ел-ле-лена Иг-горевна, – стала она вдруг заикаться. – Вы на громкой связи. Тут к нам пришли из…

– О таком надо сразу предупреждать, Олеся, еще до всех здрасть и привет. В любом случае, я пошутила. Дай пока господам чай с печеньками, я выезжаю.

Я завершила звонок, а сама вот покрылась липким потом. Не то чтобы я была непривычной к всяческим проверкам, но никогда еще моя секретарша не была так напугана. И это вызывало неподдельное беспокойство.

– Что? Проблемы возникли?

Когда я собралась и уже стояла в коридоре, обувая туфли, на пороге Настиной комнаты возник Дима. Сонный, в одних трусах, он при этом ехидно улыбался, будто ему доставляло удовольствие лицезреть мое обеспокоенное лицо.

– Не твое дело! – огрызнулась я, уже предвкушая, что выгоню его сегодня вечером. Наверняка адвокат сумеет это организовать. Сил моих уже нет видеть его наглую физиономию. Он даже больше не пытался выглядеть и быть примерным раскаивающимся супругом. Показал, наконец, свое истинное лицо. И как я была настолько слепой, что раньше не замечала этого?

– Ты бы, Ленка, лучше за языком следила, как за работой. Глядишь, и проблем бы никаких не было. Ну ты это, звони, если вдруг помощь понадобится.

С этими словами Дима зевнул, почесал живот и удалился в сторону кровати – досыпать. Вот уж кто точно не беспокоился о работе, так это он. И как он собирается вести бизнес, если отожмет его, как планировал? Конечно, я не дам ему ни шанса, но даже если вдруг такое произошло бы, уверена, он развалил бы его на раз-два и снова сидел бы с голой задницей. Не зря его отец в свое время говорил, что его единственный сын лоботряс, не то что дочка. Свекровь всегда злилась на это, но дочь тоже любила. Та вышла замуж за какого-то артиста из Европы и укатила жить туда, так что Дима не поддерживал с ней отношения еще со времен начала нашего брака, а я бесконечно выслушивала от Каролины Дементьевны, что, дескать, дочка у нее – европейка.

– Лучше бы мать в больнице навестил, тунеядец! Позорище, а не мужик! Трутень диванный! Смотри, не наделай дырки в диване от своей задницы! – крикнула я напоследок и ушла, громко хлопнув дверью. Это доставило мне небывалое удовольствие.

Раньше в скандалах последнее слово оставалось за Димой. Это он вечно гнул пальцы и показывал характер, а теперь это бы уже не сработало. Мне было плевать. Так что ушла я с чувством выполненного долга. Будто аж легче стало на душе. Вот только пока я ехала в офис, настроение мое верно, но плавно падало вниз. Я была напряжена предстоящей проверкой и злилась, что даже не знаю, кто к нам пожаловал. Судя по взгляду Димы, он знал. Не удивлюсь, если он же сам и натравил проверку. Идиот.

Когда я вошла в приемную, Олеся сидела за своим столом с выпрямленной спиной, будто ей вместо позвоночника вставили металлическую трубу. А вот напротив, на диване, восседали двое мужчин.

– Доброе утро! Прошу в мой кабинет! – сказала я твердым поставленным тоном, который репитировала часто на курсах ораторского мастерства. В самом начале, когда я только начинала цветочный бизнес, мне не хватало командного голоса, так что мои подчиненные меня особо не слушались и панибратничали, но после, натренировавшись, я сумела поставить персонал на место. Далось мне это нелегко, но я справилась.