Измена. Вторая семья моего мужа - стр. 15

Это был камень в мой огород. Мало того, что соврал, так еще и меня закидал камнями, выставив бесчувственной женщиной, которая способна на всякие зверства.

– Дима! – прорычала я, чувствуя, как у меня ходуном заходится сердце.

– А ну хватит, Лена! – прервала меня мама, обмахивая свое лицо ладонью. – У меня из-за тебя давление поднялось. Неужели тебе настолько плевать на семью, что ты не можешь успокоиться и спокойно попить с нами чаю? Мы, в конце концов, с дороги.

– С дороги… – повторила я ее последнюю фразу, опуская руки. Из меня будто весь воздух вынули.

– Заметь, мы про твои грешки молчим, – снова заговорила мама. Все остальные на удивление молчали, лишь кивали и поддакивали ей.

– Грешки? – в шоке спросила я. – О чем ты, мама?

– Аборт – это страшнейший из грехов, – с важным видом заявила она. – Мы уже выяснили, что ты это сделала сама, без чужого науськивания. К тому же, ты хотела оклеветать Диму, а это тоже грех.

– А с сестрой жены спать, прелюбодействовать не грех? В твоих псалмах об этом разве не написано? – поджав губы, выпалила я, начиная ощущать себя нехорошо от того, что мои слова переиначиваются, переворачиваются вверх дном и интерпритируются совсем не так, как должны.

– Что ты такое говоришь? – ахнула мама, но я не дала ей договорить. Меня гложела обида.

– Ты даже не скрываешь, что Настю больше любишь. Всё детство ей доставалось всё лучшее – самые вкусные конфеты, новая красивая одежда, куклы, которые дарили мне, но доставались почему-то ей. Почему? Что со мной не так, мама? Я всю жизнь пыталась завоевать твою любовь, в то время как другие дети получали ее от своих мам безвозмездно.

– Дочка, не выдумывай! Никогда такого не было! О чем ты говоришь? – невозмутимо ответила мать, будто действительно не верила моим словам, и на ее памяти есть какая-то другая история моего детства.

– Хватит дерзить, Лена, – вмешался отец. – Мы твои родители и лучше знаем, как надо. Относись к нам с уважением и не смей матери слово поперек вставлять. Ясно? Мне надоело уже слушать ваши бабские склоки. Сама Диме не родила ребенка, а теперь возмущаешься, что это сделает твоя сестра? Это и твоя кровь тоже, побойся бога, будь добра. Никто у тебя мужа не собирается отнимать. Вот родит Настена, а там вы с Димой и воспитаете ребятишек. У нее двойня, вон Людка нам уже всё разболтала.

У меня поперек горла встал ком. Слова родни звучали не просто обидно, а оскорбительно. Словно у меня нет веса в этой семье. Хотя я – основная кормилица.

Я всю жизнь пыталась быть хорошей. Никогда не дерзила им и не говорила ничего поперек, уважала, какими бы они ни были. А в итоге оказалась у разбитого корыта, оставшись совершенно одна.

– Неужели я приемная? Почему Настя вам дороже?

– Пф, – фыркнула тетя Люда.

– Вы для нас одинаково дороги, – важно заявила мама и встала из-за стола, подошла ко мне и попыталась схватить за руки, но я спрятала их за спиной. Не хотела, чтобы она ко мне прикасалась. Слезы обиды так и встали у меня в уголках глаз, а горький ком поперек горла не желал уходить.

– Вот только твоя сестра свою дочь любит сильнее, а ты меня, видимо, нет. Уходите, прошу вас, – просипела я, уже не в силах кричать. Все силы ушли на переваривание одной простой истины. Я никому не нужна. Только себе.

Вот только я и не ожидала, что они вдруг послушаются. Наоборот, слово взяла тетя Люда, наконец, доев мой торт, который нагло достала из холодильника.