Измена. Вкус любви - стр. 8
— Мы погрязли в рутине, — продолжает сокрушаться Лёша, как будто это самое страшное, что может постигнуть семейную пару. — Когда мы вообще в последний раз вместе с тобой куда-то ходили?!
— Так это ты постоянно занят с клиентами и на встречах, — резонно возражаю я, и смотрю, как медленно оплывают свечи, которые я специально зажгла к приходу мужа.
— Да, а ты постоянно торчишь на работе! — выпаливает он в ответ. — А когда не на работе, то постоянно готовишь свои булки и плюшки! — чуть ли не кричит он мне в лицо, как будто печь плюшки в его представлении — всё равно, что заниматься сексом с двумя бравыми матросиками.
— Так это и есть жизнь! — не выдерживаю я. — Разве ты сам не этого хотел?! Жизнь — это делать детей, растить детей, кормить их свежими булочками и кашей! — продолжаю я.
— Ты меня не понимаешь, — успокаивается мой Лёша. — Ты можешь печь плюшки столько, сколько захочешь. Ты можешь сама превратиться в свои двадцать пять лет в одну большую плюшку, — зло бросает он мне. — Я больше так не могу. И не хочу.
И хотя меня сейчас ударили по самому больному, я, собрав всю свою волю в кулак продолжаю:
— Если тесто прокисло, его выбрасывают. Нет смысла спасать тухлое блюдо. Я тебя не держу. Ты можешь идти, куда пожелаешь. Любовь всегда только первого сорта. И последнего, — я собираю со стола тарелки, и безжалостно выбрасываю остатки ризотто в помойное ведро.
— Только не передёргивай, — кривится Лёша. — Достали уже все эти твои словечки. Ты вообще, кроме еды о чём-то другом можешь думать? Все эти персики, дыньки, эклеры и бриоши, — продолжает он с издёвкой. — Ты со стороны себя слышала?! И да, я хотел сказать, что это ты должна уйти. Из моей квартиры, — медленно и с нажимом произносит он, — и посуда с грохотом валится из моих рук в раковину.
— Это и моя квартира, разве ты забыл? — иду я ва-банк. — В конце концов, это именно я погасила львиную часть ипотеки деньгами, вырученными от продажи своего наследства.
— Это так, — тихо отвечает Лёша, и я оборачиваюсь к нему, опираясь спиной о столешницу: я помню, как часто мы занимались сексом именно на этом столе, неспособные оторваться друг от друга хотя бы ненадолго.
— Но ипотеку я оформил на себя до свадьбы, — всё-таки он изучил вопрос! — И пока она полностью не выплачена, квартира принадлежит мне и банку.
— Я плачу большую часть взносов, — и во мне начинает закипать бешенство. — Пока ты будешь со мной разводиться, я заработаю и отдам все оставшиеся деньги!
— Вряд ли, — спокойно отвечает мой муж, отпивая вино. Оказывается, я много лет жила с обычным подлецом и мерзавцем! Мне даже становится от этого немного легче: теперь я не так сильно люблю его. Как будто это знание отломило кусочек от моего огромного чувства.
— Посмотрим! — наступаю я на него. В конце концов, на этой неделе будет моё повышение на работе, и я смогу попросить аванс в счёт будущей зарплаты. А я ещё сдуру думала, что именно его хотел отпраздновать сегодня вечером мой муж, когда предупреждал меня о романтическом вечере для нас двоих!
— Ладно, не будем ходить вокруг да около, — вдруг устало говорит Лёша. — Мы с Тамарой любим друг друга, — и обрывает меня, когда я уже готова разразиться гневной тирадой по этому поводу: — Она ждёт ребёнка.
Я молча сажусь на стул и смотрю в окно на крыши домов подо мной. Свечи капают тихими слезами прямо на стол, а я чувствую, как моё сердце обугливается, как картофельная кожура в догорающем костре…