Измена. Ты все еще моя, девочка! - стр. 50
И я готов ради этого на любые ухищрения:
— Ее ведь сын мой любил, — продолжаю я, — прикинь какая каша у меня в голове была из-за того, что я фактически сам убил девчонку?
Рома простит меня за то, что я прикрываюсь им. Ради Алены он все готов был простить. Да и потом, я ведь даже еще ни слова не солгал.
— Представляю, — отзывается Сергей. — Я сам десять лет назад накосячил. Грохнул Кристиного Ромео.
— Случайно? — не знаю, зачем уточняю. Наверно чтобы просто разговор поддержать.
— Специально, — подтверждает мою догадку.
Вовсе не удивившись, киваю. А старик продолжает, будто оправдывается:
— Ну не понравился он мне! Кто ж мог знать, что моя доча так разобидится на меня, что годы разговаривать не будет. Годы! Представь?!
— Так вот зачем тебе я? — наконец до меня доходит. — Решил таким образом перед дочерью извиниться?
— Ты меня не суди, — отмахивается. — Я, когда узнал, что ты ей нравишься, спустя столько лет ее траура, сам хотел к тебе на поклон идти. Но ты раньше пришел.
Да уж, траур… Насколько я успел узнать, Кристина знатная шлюшка. Вряд ли она по членам прыгала, чтобы забыться от потери любимого. Подозреваю, что она попросту использовала отцовский косяк, как повод вить из него веревки.
— Только представь, если бы Ромка твой сейчас жив был, разве ты не сделал бы то же самое для сына? — немилосердно спрашивает старик. — Представь, убил бы, пусть случайно, эту Алену. Разве не готов был бы любые деньги заплатить, лишь бы ему другую бабу купить, чтобы замять конфликт, м?
— Значит хочешь меня купить для дочки? — уточняю условия нашей сделки. — Даже после того, что я ее у алтаря бросил?
— Так не я… — отмахивается отчаянно. — Она сама хочет. Я пытался отговорить. Но она непреклонна. Любит тебя, видать.
— Буду честен: мне это чувство незнакомо.
— Это и хорошо. Я не ожидал от тебя взаимности к своей дочери, это все девчачьи сопли. Я сам четырежды женат, но так и не понял, что эти бабы любовью называют, — наконец хоть в чем-то я его понимаю: я почти трижды женат и мне любовь тоже чужда. — Мне главное, что к дочке Болота у тебя тоже нет никаких серьезных намерений. Иначе я сделаю все, чтобы она вернулась к своему отцу.
— Мои намерения к Алене достаточно серьезные, — заключаю я холодно, сжимая в руке стакан. — Я видел, как Болото с ней обращается, поэтому к нему она вернется только через мой труп.
— Ну это недолго организовать, — в тон мне предлагает старик.
— Ты знаешь, что не можешь так просто убить Короля, — устало отзываюсь я. Как же они меня все заебали. — Начнется революция. Бардак.
— Я не боюсь. Я свое пожил.
— А дочь твоя тоже нажилась? Ты узнавал? — безразлично пожимаю плечами. — Да и к тому же, не обижайся, но до еще одного ее прощения за «убитую любовь» ты можешь уже тупо не дотянуть. В силу возраста.
— Ладно, Король, — сдается старик. — Вернемся к твоим намерениям относительно девицы? Если к ней серьезные, то какие к Кристине? Ты же не думаешь, что я позволю еще хоть раз унизить свою дочь, заведомо зная, что ты трахаешь другую.
— Мои серьезные намерения к Алене чисто платонические. Как к дочери или точнее, как к невестке, — хотелось бы и самому в это уверовать. Но очевидно есть много желающих мне в этом помочь. — Она не помнит меня и считает, что я ее несостоявшийся свекр. Пусть пока так и будет. И для нее, и для Кристины. Я виноват перед Аленкой и Ромой. И намерен загладить свою вину любыми способами. Поэтому если Кристина все еще хочет стать моей женой, ей придется смириться с тем, что Алена — часть моей жизни. Я заберу малышку отсюда, она будет жить в моем доме. Я займусь ее здоровьем. Буду тратить на нее деньги. Покупать подарки. Заботиться о ней. Все это Кристине может не понравится, но если она не передумает насчет свадьбы, то ей просто придется это принять.