Измена. Ты все еще моя, девочка! - стр. 41
Коротко целую кончик ее носа, и выхожу из лифта.
Ребята у моего номера тут же оживляются:
— Руслан Романыч, а вы че не на свадьбе?
— Дверь откройте, — велю. — И без моего разрешения никого не впускайте.
Вхожу в номер. Укладываю Алену на свою кровать.
Наконец-то. Теперь начнем оттуда, где закончили. Номер почти такой же, как тогда. Даже время года и суток приблизительно совпадают. За исключением тех пяти лет, которые я наказывал себя за то, что тогда убил ее.
Значит не убил…
Пока что.
На всякий случай еще раз проверяю ее пульс, положив руку на тонкую шейку.
Задыхаюсь от мысли, что она может снова умереть.
— Сейчас… сейчас доктор придет, — глажу пальцами ее кожу. Целую девочку в лоб. — И все будет хорошо, Аленушка.
Касаюсь губами ее век, носика. Замираю над губами. Глажу нежную щечку:
— Только очнись. Это все, что я прошу.
Осторожно целую ее пухлые губки. Они вдруг размыкаются.
— О, девочка, — отстраняюсь, желая заглянуть ей в глаза, — давай-давай, просыпайся принцесса…
Но Алена, так и не приходя в себя, вдруг выдавливает сквозь сон:
— Р… Р-рома?
29. Глава 8. ОНА
— В целом пациентка в порядке, — будто сквозь толщу воды слышу женский голос. — Но судя по шраму у нее на голове, новая травма может дать осложнения на застаревшую. Присмотрите за ее состоянием пару дней. Проследите чтобы она избегала стрессов. Если заметите какие-то странности, лучше везите ее в больницу. Знаете, ведь, непонятно чего от этих деревенских ждать. Они то и дело судятся с курортом. Так что и вам, как будущему владельцу могут свинью подложить в виде иска.
— Деревенские? — звучит мужской голос, отчего-то кажущийся мне смутно знакомым. — Вы ее знаете?
— Не особо. Я обслуживаю только пациентов курорта. А местные в краевую больницу ездят. Но судя по ее внешнему виду, она точно не из гостей, — женский голос звучит с откровенным пренебрежением.
Мне хочется открыть глаза и посмотреть на эту суку, что решила оценивать людей по внешнему виду. Но мне как-то дремотно-тяжело. И я не могу этому сопротивляться.
— На вашем месте я бы поостерегся делать выводы о людях по внешнему виду, — мужской голос будто озвучивает мои мысли.
— Да чего тут остерегаться, — не унимается хабалка. — Вы только гляньте на нее. И сразу все станет ясно.
— Мне пока ясно только то, что передо мной сейчас стоит невоспитанная поверхностная личность, судящая людей по одежке, — да! Так ее! — А эта девочка в состоянии выкупить весь ваш курорт. И близлежащий город. При желании.
Не, ну это он конечно загнул. Но в целом мне нравится, как он ее осадил.
Приоткрываю глаза. Тяжело.
Мужчина стоит ко мне спиной. А женщина, что-то фыркнув, выскакивает из номера.
Я устало закрываю глаза.
По меньшей мере я теперь знаю два факта. Я нахожусь в нашем отеле. Ведь наши номера я знаю, как облупленные. Тем более президентский люкс.
И второе, кажется мужчина, озвучивающий мои мысли — это тот бедолага с обрыва.
У меня сердце заболело, когда я увидела, как этот великан обнимает нашу статую на холме. Среди местных ходит легенда, что ее туда поставил сам убийца той девушки из камня.
Неужели это он? Если и так, то судя по тому, как он просил прощения у статуи, он должно быть очень раскаивается. А может это случайно произошло?
«Если честно, я ведь теперь даже не знаю ради чего мне дальше жить. Я все проебал…» — такие слова разве говорят отъявленные мерзавцы, нарочно убивающие людей?