Измена. Ты нас променял - стр. 32
– Мне позвонить охране?
– Н-нет, я… Просто ваша сестра сказала, вы ее ждете. Вот я и…
– А вам не приходило в голову, что своей сестре я могу выписать пропуск и сама?
– Н-но…
– Пишите заявление по собственному. Чтобы через час, когда я вернусь в кабинет, оно лежало у меня на столе. А вы собирайте вещи, не теряйте времени.
Она впала в ступор, на целую минуту потеряв дар речи, а затем ее глаза хищно сузились, и налет вежливости слетел с ее лица как не бывало.
– Не имеете права меня увольнять. Я секретарь Давида Демидовича. Он владелец компании, а вы всего лишь его бывшая жена.
– Ну во-первых, будущая бывшая жена, это раз. Во-вторых, с чего ты решила, что я стану в компании никем? Пятьдесят процентов принадлежит мне. И уж поверь, моего влияния вполне хватает, чтобы решать, будешь ты тут работать или нет. Ты не такой уж высококлассный специалист, чтобы Давид держался за тебя руками и ногами. Да и Ольга никогда не потерпит такую конкурентку рядом. Тебя в любом случае ждет увольнение. Сейчас я даю тебе шанс уволиться по собственному. Тихо и молча уйти, без скандала.
– А если нет?
– Ты пропустила постороннего человека по выдуманной причине в кабинет директора по развитию, где хранится секретная документация. Камеры наблюдения всё записывают. Ты и сама знаешь, что нарушила трудовой договор. Ты же его читала, когда подписывала? Судя по твоему взгляду, не читала. Тем хуже для тебя.
– За что? – единственное, что произнесла Ульяна.
– Я выше перечислила.
– Если бы вы не подслушали наш разговор, то ничего не узнали бы. Я бы никогда не сказала вам это в лицо. Выходит как-то нечестно и некрасиво, не считаете? Я буду звонить Давиду.
– Ах, уже Давиду? И с каких пор он для тебя Давид, а не Давид Демидович? Есть такая вещь, субординация называется, не слышала?
Чем больше я говорила, тем сильнее злилась. По большей части на мужа, который, видимо, наследил своими грязными ступнями даже в офисе. Меня так и подмывало схватить секретаршу за шею и прижать к стене, чтобы выбить из нее правду, спала она с Давидом или нет. Я бы ничему уже не удивилась.
– Я имею право выбирать, чью сторону принять. В конце концов, быть преданной вам я не обязана. Я не ваш сотрудник, Алевтина Павловна, за что вы так со мной? – вдруг расплакалась Ульяна ни с того ни с сего, а вот я растерялась, не ожидая от нее подобной реакции.
Она всегда была женщиной зубастой. Ей обычно слово не скажи, она тысячу в ответ. Лишь со мной из всех женщин, как с руководителем, общалась исключительно на вы и по имени-отчеству, никогда не решалась рта в мою сторону раскрыть. Но я не ожидала, что она вдруг расплачется при мне, растирая по щекам катившиеся слезы.
Только я было решила, что она и правда расстроилась, как сзади раздался холодный голос моего мужа.
– Что тут происходит? Что за сырость ты тут развела, Ульяна?
– Давид Демидович! – захныкала та тут же и кинулась к нему, прижимая руки к своей груди в просящем жесте, словно умоляла бога о помиловании.
Тошно от этого вида. Она была похожа на болонку, выпрашивающую кость.
– Давид Демидович, Алевтина Пална меня увольняет. Как же так? На что я буду жить? У меня ипотека, двое детей и больная мама.
От ее актерских талантов и фальшивых слез у меня глаза на лоб полезли, и я просто молча стояла за ней и слушала ее слезливые речи, которые не вызывали у меня ни каплю жалости. Я прекрасно осведомлена, что детей у нее нет, а болезнь матери и подавно сомнительна.