Измена. Ты нас променял - стр. 27
В этот момент я сделала самое лучшее, что может задеть Ольгу. Опустила одну руку на живот и погладила в характерном, понятном всем жесте. Она моментально проследила за моей ладонью, и ее лицо исказилось от гнева и бессилия что-либо изменить. Но она пыталась, цеплялась за соломинку, как утопающий в жажде.
– Не сделала еще аборт? Записывайся, пока можешь. Смысл растить ребенка без отца? Да и кто ты, и кто я. Я мать первенца Давида, ты же – кхм… – она прокашлялась и рассмеялась, явно чувствуя себя на коне. – Ты и правда думаешь, что сможешь удержать своим нагулышем такого мужчину, как Давид? Настолько себя не уважаешь?
– А чего ты боишься? – задала я вопрос, игнорируя ее.
– Я? Я ничего не боюсь, это тебе стоит, – сразу же вышла из себя Ольга и приподнялась, впиваясь пальцами в подлокотники моего белого кожаного кресла.
– Ты так рьяно убеждаешь меня сделать аборт, что это навевает на меня определенные подозрения. Что, трон удержать не можешь? Шатается фундамент? – рассмеялась я, чувствуя, как внутри всё заледенело. Будто бы перед Ольгой сидела не совсем я, либо уже другая, обновленная и не такая наивная, как раньше. Словно во мне что-то умерло ранее.
– Ты просто жалкая, Алевтина, – фыркнула она и встала во весь рост. – Давид ясно тебе показал, где твое место. За пределами спальни. Или ты недостаточно хорошо слышала мои стоны? Он великолепен в постели, если ты не заметила. Хотя о чем это я. Давушка говорил, что ты фригидная и даже писка в постели не издаешь.
Я побледнела, чувствуя, как вся кровь отлила от лица. Меня затрясло, но я старалась держать себя в руках. Я и правда в кровати выражала мало эмоций. Ну не мое это. С ним мне и правда всегда было хорошо, свою порцию удовольствия я получала всегда. Вот только я не актриса кино восемнадцать плюс, не выдаю фальшивые стоны, как в кино для взрослых, но Давид никогда не говорил мне, что ему этого не хватало.
Меня будто выпотрошили заново. Я, казалось, склеила себя, но клей оказался слишком плохим и нестойким. Сейчас я снова чувствовала себя той забитой преданной самыми близкими девочкой, которая сидела на полу кухни и слушала, как твоим родным хорошо в постели.
Я сделала пару глубоких вдохов и скривилась, замораживая чувства, чтобы они не влияли на мое поведение здесь и сейчас. Не дам Ольге радости почувствовать себя победительницей.
– Он уже сделал тебе предложение стать его женой, Олюшка?
Мой голос был излишне приторным и сладким, но в нем нельзя было не заметить яда, который я в него вложила.
– Оно не за горами, – быстро отреагировала она, и я рассмеялась.
– Не сделает. Что он говорил тебе все эти годы про бизнес? Ты и правда решила, что ты теперь тут хозяйка, девочка?
Я вошла во вкус, ощущая, наконец, удовлетворение, что говорю всё, что думаю.
– Давид – генеральный директор, и он отдаст мне твое место за первенца, за наследника! Когда-то наш Данил займет его место, а тебя мы вышвырнем вон!
– В твоих фантазиях, Ольга? Ты бы пораскинула мозгами. Давид не просто так вещал тебе про бизнес. Сколько бы он не угрожал мне, что я никто и он всё заберет, он ошибается. Все эти годы я была послушной и понимающей женой, потому что любила его и боготворила. Ты же была моей сестрой, самым близким человеком, и я спускала тебе очень многое, и, видимо, зря. С этого момента не ждите от меня хорошего отношения. Как только я запущу процедуру раздела бизнеса, мы с тобой обе посмотрим, что останется от того состоятельного Давида, которого ты знаешь, и на что он на самом деле способен. Начинай отвыкать от сытой жизни, Ольга, это твои последние деньки в роли любовницы богатого мужчины.