Измена. Ты меня не знаешь - стр. 45
Подошла ближе принюхиваясь. "Так и есть! Ну, Ярик, ты меня плохо знаешь, – задохнулась я переполненная негодованием. – Вот, отплачу тебе той же монетой! Ну неужели нельзя было хотя бы написать, что встречаешься с друзьями? Я бы не волновалась", – мысленно изливала я свои претензии.
Прошла на кухню. Домой я весь месяц не заезжала и теперь была неприятно удивлена запущенному состоянию квартиры. Везде был слой пыли. На полу грязные пятна. Видимо, чем-то накапал, а потом туда пыль прилипла. Моя уютная обитель походила на жилище Федоры.
– Аза? Вот это сюрприз, – заглянул в кухню Ярик. – Я сейчас… – метнулся в ванную.
Настроение было в глубоком минусе. Я понимала, что уборкой мужу заниматься было некогда. Днём на работе, в выходные у нас в Гороховце, но сейчас не могла справиться с накатившим раздражением. И причина была вовсе не в уложенных стопочкой использованных контейнерах и не в пятнах от пролитого кофе на полу. Меня раздирало на части оттого, что он даже не посчитал нужным позвонить или написать, что не приедет…
Я освободила столешницу от всего лишнего, распределив содержимое по шкафчикам, остальное отправила в мусорный пакет.
– Извини, я вчера не позвонил… – подошёл он сзади и, заключив меня в замок объятий, поцеловал в шею. Я почувствовала мятный запах зубной пасты с неприятными, едва уловимыми нотками вчерашнего "хорошо".
– Да? – вывернулась я, едва сдерживая волну ярости. – Извинить?! А ничего, что я ночь не спала?! Конечно! Тебе же пофиг на меня, на сына! У тебя важные проекты, важные дела, важные друзья! А на каком месте у тебя семья?! ... – уравновешенной быть не получилось. Меня несло и чем дальше, тем менее я подбирала слова. Внутренний наблюдатель уже не справлялся с неуправляемым потоком слов. Но я успевала видеть, как меняется выражение его лица. Сначала он выглядел виноватым. "Прекрасно! Наконец, смогла ему всё высказать!" Потом он вскинул на меня наполненные удивлением глаза, и чем больше я распалялась, тем сильнее горели глаза мужа восхищением.
Это в мои планы не входило. Мне хотелось сделать ему больно. Задеть. Вывести из себя и уйти, хлопнув дверью…
Он отступил к двери и теперь стоял там, сложив руки на груди, прислонясь к косяку, словно зритель, и наблюдал театр одного актёра и, похоже, игрой этого артиста, вернее, актрисы, был доволен.
"Да что же сделать такое, чтобы смахнуть эту его ухмылочку с чересчур радостного лица?" Я зацепила взглядом вазу, которую он подарил мне с цветами восьмого марта, достала её и запустила в стену рядом с ним.
Ярик словно всю жизнь тренировался ловить вазы, ловко подхватил её и, поставив на пол, сделал шаг ко мне.
– Вот посуду бить необязательно, – прорычал мне в губы. – Всё сказала?
Такого его голоса я не знала. Тон был жёсткий, холодный и в то же время волнующий. В монологе я слила весь запал и теперь растерянно упёрлась ему в грудь локтями, пытаясь высвободиться. Но он лишь крепче прижимал меня к себе. Я не могла допустить, чтобы мои слова, пусть даже сказанные в сердцах, прошли мимо. Ведь если я сейчас поддамся на его чары, то позволю и дальше не считался со мной.
– Пусти! Если не хочешь ходить с расцарапанным… – я недоговорила, он впился мне в губы и воровато прошёлся подвижным языком по кругу, а затем нагло завладел ртом полностью. Я сначала отталкивала его, но потом, словно отключилась и дальнейшее происходило словно не со мной.