Измена. Суррогатная любовь - стр. 20
— Давай только не сегодня. У меня много дел. Встретимся через недельку с отчетом, как дела у меня и у тебя, ладно? Самое важное мне надо завершить сегодня, чтобы завтра с утра с тобой согласовать. И с Женей. Многое придется решать уже в Питере.
Что там в мамы за новости, не знаю. И, если честно, не хочу знать.
— Может, тебе с собой взять Юлию? Она толковая, поможет. Присмотришься к ней. Её можно сделать личной помощницей.
Я обдумываю эту идею и так, и эдак. Помощница, тем более расторопная и сообразительная, мне пригодится.
— Да. Хороший вариант. Вернусь в офис, переговорю с ней.
Мы подъезжаем к медицинскому центру. Слава богу, не тому, где наблюдаемся с Женей. С мамой приезжаем сюда уже во второй раз. И опять меня принимают за беременную, а маму — за сопровождение. Первый раз от слов администратора я дернулась как от пощечины, сейчас восприняла уже спокойнее.
Я остаюсь в коридоре ждать маму. В этом центре в отличие от государственной консультации на стенах фотографии младенцев в смешных шапочках, перевязанных пеленками и в цветочных корзинках. Никаких тебе плакатов-пугалок про СПИД и деления яйцеклеток.
Мамы долго нет. Около получаса, наверное. Я начинаю нервничать. Администратор предлагает мне кофе или чай. Я отказываюсь, ничего в горло не лезет.
Наконец, дверь открывается, но выходит не мама, а выглядывает медсестра:
— Кира Александровна, пожалуйста, пройдите в кабинет.
— Что-то не так? — Я подскакиваю со стула, сердце бьётся где-то в желудке, перед глазами темнеет.
— Нет-нет, не переживайте. Василиса Игоревна позвала вас, чтобы послушать сердцебиение ребёночка.
— А-а-а-а, хорошо, — растерянно отзываюсь и прохожу за медсестрой.
Во втором кабинете полумрак. Мама лежит на кушетке, прикрытая пледом. Рядом за аппаратом сидит женщина в белом халате и водит по маминому животу датчиком.
— Присаживайтесь вот сюда, — медсестра показывает мне на стул возле кушетки.
Я сажусь лицом к монитору на стене. На нём в чёрно-белый тонах все какими-то черточками и точками проступает пятно.
— А сейчас послушаем сердечко, — врач щелкает кнопками и громко на весь кабинет раздается шум, как будто волны бьются о берег, и ритмичное частое постукивание. — Хорошо как бьётся, а!
Я не могу оторвать взгляда от картинки на экране. Там ещё не ребёнок, какое-то размытое пятно, но это уже человек! Он растет, живет. Он или она станут частью этого мира.
В детстве я мечтала о братике или сестренке, но мама смеялась, когда я об этом спрашивала. Теперь несмешно уже мне.
Меня переполняют эмоции, я еле сдерживаю слёзы.
— Анализы у вас неплохие. Направление на следующие я выпишу, — врач продолжает говорить что-то несомненно важное и полезное, но я не слушаю, смотрю на экран, пока его не отключает медсестра.
Прихожу в себя, когда мама, уже сидя, брезгливо вытирает живот салфеткой и одевается.
— Ну, что, доченька, на работу? — так по-деловому интересуется мама уже на крыльце, как будто для нее походы к врачам и первое сердцебиение малыша совсем не важны.
— Нет, мне надо пройтись, — грустно отвечаю, но, заметив в мамин глазах тревогу, спешно добавляю: — Проветриться. В центре было душно.
— По такой погоде? И ты же сказала, что работы много, — мама набирает водителя и слушает меня вполуха.
— Как раз подумаю о работе. Ноги идут, мысли свежие в голове появляются, — отмахиваюсь.