Измена. Простить, отпустить, отомстить? - стр. 27
Там был невинный ребенок, добряк и мечтатель.
А сейчас передо мной стоял лживый, жестокий, беспринципный эгоист. И по совместительству мой муж.
- Том, иди в комнату, нам с мамой поговорить нужно.
14. Глава 14
Он отпустил на пол дочь, и когда та скрылась в гостиной, двинулся ко мне. Шел медленно, как лев, который знает, что добыча уже у него в капкане – газели просто некуда бежать.
Я судорожно схватилась за ножку бокала, как единственное оружие против обезумевшего хищника. Если придется, буду отбиваться, закидывая мужа Викиными эклерами, но позиций своих не сдам.
В комнате вдруг стало жарко и тесно. Стены навалились со всех сторон, сжимая меня в крохотной коробке. Кофта сдавила шею, отчего мне сразу поплохело: голова кружилась, к горлу подступала тошнота.
Муж видел мое состояние и, кажется, наслаждался. Он как маньяк, растягивал момент нашей встречи, молчал, давая мне возможность еще больше проникнуться этой неизвестностью.
- Хочешь задвинуть мне очередную речь о том, что Савранские не разводятся, - я вскочила со своего места и отступила назад. За спиной окно, забор и соседи, у которых если что можно попросить политическое убежище.
Кеша проследил за ходом моих мыслей. Посмотрел на улицу и удовлетворенно хмыкнул:
- Гришаевы уехали в отпуск, так что они тебя не спасут. И да, Савранские не разводятся.
- Зато становятся вдовами, - я подавила нервный смешок.
- Перережешь мне горло хрустальным бокалом?
- Отравлю борщ, который ты так сильно любишь.
Кеша запрокинул голову к потолку и громко рассмеялся. По-настоящему, как раньше, когда между нами не было обмана, предательства, и его любовницы. Смех из веселого перешел в истерический, но Савранский не останавливался.
В комнате, где сидели дети, повисла недолгая тишина, голос Тамары замер на полуслове, а потом я услышала брынчание гитары. Никита заиграл какую-то армейскую песню, так громко, что даже здесь на кухне, мы перестали слышать друг друга. Он пел, перекрикивая нашу ссору, и тем самым опять не давал сестре повзрослеть до срока. Потому что Никита хороший брат. И потому что в свое время никто из нас не спас его детство.
Мы часто ругались, когда он был маленьким. Изводили друг друга, когда пошел в школу. И чуть было не разошлись, когда я забеременела Томой. К сожалению, Никита был свидетелем самых неприятных моментов в нашей семье и спасался от ссор в своей комнате, вот как сейчас, играя на гитаре.
С тех пор утекло много воды.
Савранский взял на себя руководство больницей и окончательно пропал на работе.
Никита отдалился от нас двоих, перестал нам доверять и все больше делал что-то нам назло.
Тамара росла залюбленной и избалованной дочкой и даже не догадывалась, какой кризис прошла наша семья перед ее рождением.
А я… а я так до сих пор себя и не простила. И по сей день ненавижу игру на гитаре.
Я закрыла руками уши и зажмурилась. Господи, пускай это скорее закончится.
Я не хочу ничего слышать, я хочу тишины и одиночества! Слишком много всего для меня одной – не могу, устала.
Савранский бросил на меня долгий, изучающий взгляд. Я видела, как на глазах меняются его черты, становятся мягче, роднее. И вот передо мной снова угадывался когда-то любимый человек.
Кеша отодвинул стул напротив и сел. Я уже сбилась со счета, сколько раз за эту неделю мы вот так собирались за столом переговоров у нас на кухне. Разговаривали, врали, делали вид, что верим и никто так и не выкинул белый флаг.