Измена. Простить или отомстить - стр. 11
Собраться мы решили у моих родителей на даче. Когда-то на этом участке стоял скромный домик: кухня, две маленькие спаленки, огромный чердак и не менее большой погреб. Приезжали мы на дачу не отдыхать, а работать. Но после нашей свадьбы Давид сделал моим родителям подарок, и построил вместительный коттедж на месте старого домика.
– Татьяна Павловна, Натан Арнольдович, – расцеловала я родителей мужа. – Как добрались?
– Живыми, – отмахнулся свёкор.
– Хорошо добрались, Лилечка. Какая ты куколка, – свекровь в противовес своему мужу всегда многословна и очаровательна. – А платье почему свободное? Уж не животик ли ты прячешь?
– Нет, это такой фасон.
– Тебе рожать пора, а не фасоны обсуждать.
Я улыбнулась свёкру, оставив его замечание без ответа. Проводила родственников в гостиную, и мы расселись за столом.
Ловлю эти моменты. Родители у нас с Давой отличные. У Давида строгий отец, и мягкая мама. У меня наоборот: мама – кремень, а папа – балагур и рубаха-парень. Семьи наши сдружились, ни разу свекровь мне не нагрубила. А моя мама на Давида чуть ли не молится. Семья всем на зависть.
Я пытаюсь радоваться, пытаюсь наслаждаться семейным ужином. Но не выходит. В последние дни я сама не своя. Такое чувство, будто я с ума сошла. Не понимаю, был тот ночной разговор с Никой или это мигрень и таблетки подарили мне галлюцинацию. Сначала я успокоилась, но после встречи в ресторане с той девушкой мысли снова начали одолевать.
– Милая, что-то не так? Устала? – прошептал Давид, заправляя локон мне за ухо.
Я покачала головой и получила нежный легкий поцелуй.
– Давид, – позвала, и муж повернул ко мне голову.
Не знаю что ему сказать, в глаза смотрю. И в них любовь вижу, восхищение.
– Что?
– Крошка, – сделала вид что смахнула крошку с уголка его губ.
– Рыбки добавить? Вот соус, специально для рыбы. А это для мяса, – услышала мамин голос. – Кстати, нам из Грузии брат такой бальзам привез! Сейчас к столу подам.
Мама так суетится, что мне неудобно. Она – тот случай, когда гостеприимства слишком много. Но сколько бы я ни говорила ей, что мы родственников принимаем а не королевскую чету – мама отмахивается. Говорит что слишком многим мы обязаны Давиду, и лебезить, то есть быть радушной хозяйкой – самое меньшее что она может сделать.
– Хороший дом, – крякнул свёкор. – Крепкий, основательный.
– Благодаря Давиду, – расплылась мама в улыбке.
– Да, дом отличный. Но вы и сами постарались с обстановкой, уютно у вас. А ковёр какой прелестный! Персидский? – обратила внимание свекровь.
– Да, Давид на Новый Год нам подарил. По нему ходить боязно, дорогущий ведь!
– Ой, бросьте. Наш мальчик ради семьи старается, и если понадобится то в каждую комнату по ковру, вышитому золотом, постелет.
– Никак нарадоваться не могу, – расчувствовалась мама. – Знаете, дочь – это сложно. С ними легко когда девочки маленькие, но они вырастают, и замуж выходят. А мужчины у нас… вы знаете, какие у нас мужчины. Им и собаку отдать жаль, не то что дочь!
– Женщина – друг человека, – улыбнулась я.
– Нам всем с Давидом повезло. Теперь и умирать не страшно. Девочка наша в надежных руках.
– Ой, что вы такое говорите? Молодая совсем. Я вот пока внуков не увижу – умирать не собираюсь, – свекровь приобняла мою маму.
Разговор продолжился: о полезной работе Давида и бесполезной моей; о детях, само собой; о современных ужасных нравах, распущенных женщинах и бестолковых мужчинах. А затем свекровь поднялась из-за стола, вышла из гостиной, а я пошла за ней.