Измена. Подам на развод с удовольствием - стр. 21
- Ты у меня такая красивая. Словно не было этих двенадцати лет совместной жизни. - тихо произносит, проникновенно глядя в глаза.
Внутри всё сжимается от досады и обиды. Как он смеет так со мной? Как поворачивается его лживый язык, такое говорить после того, как слизывал с той, другой..?
- Даже после двух беременностей и родов ты нисколько не изменилась. Всё такая же свежая, подтянутая.
Ещё бы! Я бегаю каждый день. В жару, потом в дождь и теперь в снег. Специально купила беговую коляску, потому что фитнес из-за Аглаи мне не светил. И всё ради тебя, любимый! Чтобы не превращаться в бабу-жабу, как многие тысячи женщин! А ведь они не виноваты! У них просто нет сил на себя. Когда дома семеро по лавкам с уроками, соплями, капризами, болячками, то в конце дня хочется просто лечь и умереть.
Это у меня двое, а у многих сейчас и трое, и четверо. Про многодетных вообще молчу. Даже думать не хочу, как они справляются. Потому что понимаю — удаётся это им ценой полностью забытой своей личной жизни, заброшенного здоровья, похороненных мечтаний. Многих бросают мужья и платят им те крохи, что назначены государством. И волокут эти несчастные женщины своих детей, превозмогая самих себя. Да им даже умереть нельзя, потому что вот эти мелкие гаврики, кроме как им, больше никому не нужны!
Георгий уже добрался до подола сорочки и забрался под него руками, ведя вверх по внутренней стороне бёдер. Грубо хватаю его за локти останавливая.
- Ты мне хотел в чём-то сознаться. Я слушаю!
- Да любимая моя. Понимаешь... Так случилось что...
В этот момент из детской раздаётся истошный вопль Аглаи. Вижу на лице мужа облегчение. Хочу додавить его признание, но малявка плачет всё громче и громче.
- Может, подойдёшь? - интересуюсь у Геры. На его лице возникает скучное выражение.
- Ну ты же знаешь, я всё равно не смогу её успокоить. Иди. Я спать, а то завтра вставать рано.
- Что значит - рано? - повышаю голос. Вся напрягаюсь от крика маленькой, плюс это заявление как-то странно отдаётся внутри.
- Главный назначил экстренное совещание, в шесть утра уже надо быть на работе. Иди. Аглая сейчас изойдётся вся.
Действительно, она уже начинает заходиться не просто плачем, а истерикой. Но мне важно понять...
- Не пори чушь! Когда это вы собирались по утрам? Да ещё в такую рань!
- Лариса! Дочь плачет. Что с тобой сегодня вообще?
- Со мной всё прекрасно, что с тобой? Где ты был днём? - сдерживаю себя изо всех сил, но сквозь меня прорывается... Слышу, как проснулась Марька и взяла малышку. Отлично!
- Ты обиделась из-за такой ерунды? - пытается искренне удивиться муж. Он искусственно таращит глаза, но я вижу — нервничает. - Если бы ты заранее предупредила, что приедешь, я обязательно постарался бы перестроить день.
Ах ты кобель! Перестроил бы он день. И где ты совесть-то свою потерял? Сейчас мне становится ещё более интересно, в чём же он собирался сознаться. Слушаю, как потихоньку успокаивается Аглая, явно укачиваемая Марикой, при этом смотря в упор на мужа.
- Ты вообще собираешься подходить к дочери? - хмурится и явно начинает злиться.
- Скажи, что собирался! - настаиваю твёрдо. - Что там у тебя случилось?
- Не переживай, - смягчается, берёт меня за плечи и поглаживает, - всё не так страшно, как кажется.