Измена. Останься со мной до рассвета... - стр. 6
Я не контролирую слезы. Они не хуже дождя потоком заливают мою одежду.
Пламя камина согревает, но меня все равно бьет дрожь. Я никогда не выберусь из этого ада.
— Соня, — зовет меня Ян, но я не могу обернуться. Пока не могу. Сейчас, только успокоюсь.
Он мягко кладет свои руки мне на плечи и разворачивает лицом к себе.
— Соня, — повторяет он. Цепкими пальцами хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. — После того, как я ушел, он бил тебя?
Что я могу ему ответить? И вообще, могу ли я ответить? Я продолжаю реветь, как последняя дура, а сказать не дает ком в горле. Кажется, если открою рот, то затоплю здесь все похлеще ливня.
И мне так жаль себя!
Ян проницательный. Умный. Чуткий. Необыкновенный. Потрясающий.
Смотрю на него мокрыми от слез влюбленными глазами и мысленно кричу от несправедливости. Почему мой муж Вадим, а не Ян? Мы были бы счастливы! Я бы сделала все, чтобы Яну было хорошо. Просто ради его внимания, улыбки и теплых взглядов. Просто за его отношение. Высстелилась бы ковриком у его ног. Я не Ирина, которая не способна ценить доброту.
Яну не нужны мои ответы. Он крутит мое лицо и видит небольшой синяк на скуле, хоть я и прячу его за волосами. Оттягивает ворот у свитера, сдвигает мокрую шерсть на плечо и смотрит на алый след от ремня.
— Снимай свитер, — требует он. А меня колотит. И уже не от стыда и страха. Раздеваться? Перед Яном? — Дурочка, заболеешь. Нику хочешь заразить?
Его мягкая и добрая интонация внушает доверие, хотя я понимаю, что он меня обманывает. Не желание согреть меня руководит им, а кое-что еще.
Слушаюсь его и снимаю свитер через голову, оставшись в одном простом бюстгальтере с поролоновыми чашечками. Промокший. Его бы тоже по-хорошему снять надо, чтобы не заболеть.
Ян откидывает мои длинные волосы мне за спину и молча изучает мое тело в полумраке. Мне хочется закрыться от него, потому что понимаю, на что он смотрит. Красные следы от удара ремнем испещряют мою грудь и плечи. Особым фиолетовым пятном красуется место на руке, куда Вадим попал пряжкой.
— Болит? — спрашивает, а я нервно веду головой. И не поймешь ведь меня — да говорю, или нет. — Соня, ответь мне!
— У меня душа болит. Тело уже давно привыкло, — выдавливаю из себя.
Ян выдает крепко отборное ругательство, продолжая изучать “художества” Вадима на моем теле.
— И ты решила мне пожаловаться сразу после того, как уличила мою жену в измене, — я не могу определить его настроение. Да, он злой, как черт. И ему есть из-за чего злиться. Я зажмуриваюсь, в ожидании худшего. — Раньше не могла? Думаешь, я бы не открутил его поганую голову?
— Ты не должен был узнать ни об измене Ирины, ни о том, как Вадим издевается надо мной. Я не имею права втягивать тебя во все это, — с горечью произношу.
— То есть тебе жаль Ирину и Вадима, верно?
Как он умудряется перевернуть мои слова?
— Ну, да, можно ей посочувствовать, что она спит с таким подонком, как Вадим Макарский, — ром придает мне немного смелости, о чем я уже жалею, поскольку Ян кидается ко мне, но сдерживает порыв и хватает за тонкие плечи.
— Этот подонок трахал мою жену четыре года! Избивал тебя сколько? Можешь не говорить, и так понимаю. И ты говоришь о том, что я не должен был этого знать? Я что, блять похож на оленя, который все стерпит?!