Измена. Останься со мной до рассвета... - стр. 33
Да и глупости думать обо всем этом! Мой ребенок там, в этом доме! Как я могу ее оставить? Она будет плакать. И Вадим способен ее обидеть. Нет!
На негнущихся ногах выхожу из машины и бреду ко входу в особняк.
— Доброе утро, София Андреевна, — приветствует меня охранник и впускает в дом.
Я рассеянно киваю головой, потому что не в состоянии вообще что-либо говорить.
Я без нижнего белья. Растрепанная, помятая. Тело ноет после любовных игр с Яном. Любой домочадец в доме поймет, чем я занималась. И где была. С кем.
Конечно, в холле меня встречает Вадим. Прислоняется плечом к перилам широкой лестницы, ведущей отсюда на второй этаж. Смотрит вызывающе. Ухмыляется.
— Нагулялась?
Я не могу двигаться. Меня сковывает оцепенением. Мне нечего сказать.
— Думала, муженька выгнали и можно развлекаться в свое удовольствие?
Он делает шаг в мою сторону.
— Вадим, давай мы просто разведемся? — прошу его. Не ожидаю этого, но голос надрывается. Меня душат невыплаканные слезы. — Ты же видишь, что не получается у нас семья.
Он как-то странно двигает плечами, словно сам с собой не согласен, но кивает в сторону двери:
— Зачем же ты тогда пришла?
— За Никой, — честно отвечаю ее.
— Ты ее не получишь. Даже не проси. Она не будет расти с матерью-шлюхой и чужим мужиком, — отрезает Вадим, испепеляя меня своим взглядом. Я ведь знала, что именно все так и будет. Почему же мне тогда так обидно и горько? — Давно тебя подозревал. Знал, что ты та еще блядь. А ты все на жалость давила. И дети те наверняка не от меня были. Хорошо, что ты их скинула. Не хватало мне оленем стать, как твой Белогорцев.
Мне хочется, правда, хочется защитить Яна. Но тяжелые слова и упреки уничтожают меня. Я не в силах ни на что. И если Вадим поднимет на меня руку, я не смогу оказать сопротивление. Я достаю из сумочки телефон.
— Если ты хоть пальцем тронешь меня, я скажу об этом Яну, — предупреждаю. Как же глупо это выглядит со стороны. И, конечно, Вадим смеется надо мной. Но при этом его темно-карие глаза опасно сверкают.
— Софиюшка, это называется отчаянием, — от его “Софиюшка” меня передергивает. Перед тем как издеваться надо мной, он всегда коверкает мое имя таким образом. Медленно идет ко мне, но засовывает руки в карманы брюк. Высокий, темноволосый. Очень красивый мужчина. Неудивительно, что он запудрил мне голову пять лет назад.
Но я сравниваю его с Яном и… нет, тут даже и сравнивать нечего. От Яна у меня уходит земля из-под ног. Я в его власти, в его руках, как податливый воск.
Рядом с Вадимом я превращаюсь в кусок льда, который постоянно крошат, кромсают и ломают. Пока от меня не остается снежная пыль.
Муж наклоняется ко мне и произносит на ухо:
— Передай Белогорцеву, что я тебя ему не отдам. И о разводе вы оба можете даже не мечтать.
По моей спине течет холодный пот. Я боюсь. Правда боюсь до ужаса. До потери сознания. Но я держусь. Плохо получается, конечно, но я стараюсь.
— А если я узнаю, что ты с ним встречаешься и трахаешься, я тебя закопаю под деревом у нас на заднем дворе. Я ясно выразился?
Киваю. Главное не сопротивляться и позволить ему высказаться. Иначе беды не миновать.
— Вот и славно. Приведи себя в порядок. А то выглядишь, как использованная шлюха, — бросает он, издевательски гладя меня по голове. Затем разворачивается и уходит. Я еле успеваю перевести дыхание, как он снова оборачивается. — Постой. Ты и есть шлюха.