ИЗМЕНА. Обида исчезает после мести - стр. 20

Виктор закрывает книгу.

Я беру её и опять открываю.

«В нас есть каждая прожитая жизнь. Агате с любовью. Виктор Богатырёв».

Задумываюсь. Но мне сейчас не до философии.

– Я почти убеждена, что история с Ифэй не закончена, и продолжать её придётся мне.

– Что ты имеешь в виду, Агатик?

– Наташа мне сказала, что её сбила синяя машина, такого же цвета, как у меня. Ты думаешь, я не заметила эту деталь?

– Но у тебя же есть наверняка алиби.

Слово «алиби» меня встряхивает и настораживает. Слово, которое просто так человек не произносит.

– Да, я поехала в кафе Пушкин сразу после вас и была там меньше, чем через час. А Ифэй ушла от вас только через час после меня. Это не я её сбила, на всякий случай. Кто он, Виктор? Если, конечно, тебе уж совсем не безразлична моя судьба.

– Смысл случившегося прост и ужасен одновременно, – он опять философствует.

– В смысле? Как у Шекспира, что ли? Ещё скажи, что это был какой-то высокопоставленный Отелло.

– Ты недалека от истины, но я её не знаю. Я могу только предполагать.

– Я за твоим автографом, – подкрадывается Ольга, – я тоже была героиней твоих работ, причём, многократно.

– И будешь ещё, куда ты денешься? – отвлекается от меня с облегчением Виктор.

К столу стали подходить остальные люди. Каждому Виктор пишет что-то индивидуальное. Молодец какой. Наверное, подготовился.

Если бы я не приходила сюда и не знакомилась с Ифэй, случилось бы то, что случилось? Конечно. Единственное, были бы другие детали. Меня не на шутку взволновала синяя машина, от которой погибла жертва. О моём приходе в студию знали Наташка, Виктор и… а вдруг она тоже знала, что я приду? Абсурд.

Решаю, что мне надо уйти. Смотреть на спокойных, отдыхающих людей мне не хочется, тем более с ними разговаривать. Ответа я сегодня не получу ни от Наташки, если она знает, кто это, ни от Виктора. У него есть прекрасный повод мне сегодня ничего не говорить – занят. А каждый день я к нему ходить не могу.

Прощаюсь, ничего не объясняю и выхожу из студии.

У меня какое-то тревожное ощущение враждебности, как будто все они, включая Наташку, меня чуть ли не обвиняют в чём-то, особенно эта Ольга Сопрано. Да в чём меня можно обвинять? Я с ума схожу. Мне нужна поддержка.

– Артур, – звоню я Королю, – простите, что поздно. Вы можете говорить?

– Да, могу.

– Только честно. Если вы с девушкой или женой, и она против нашего вечернего разговора, я подожду до завтра.

– Я один в своей квартире. Я вас слушаю.

– Ифэй умерла в больнице.

– Трагично.

– У Ифэй был кто-то до Игоря, какой-то важный высокопоставленный мужик, имя которого мои друзья боятся произносить.

– Боятся?

– И второе, она попала под синюю машину, такого же цвета . как моя.

– А номер машины?

– Ни номера, ни марки машины очевидцы вспомнить не могут.

– Может это была карета?

– Артур! Мне не смешно.

– Забудьте вы про машину, что за ерунда.

– Сейчас я уже думаю, а вдруг Игорь в аэропорту уже знал, что Ифэй убили? И уехал потому что спасался?

– Нет ничего интереснее, когда такие расследования ведут женщины. Вы забыли, что Ифэй ещё была жива вчера вечером?

– Я спросила Виктора имя её любовника – он не ответил. Но знаете что самое странное? Он относится к гибели Ифэй, как к трагедии Шекспира. Бывает, типа, и будет. Я боюсь, что история не закончена, Артур.

– Как ни странно, но что-то в этом есть, Агата. Опасность. Надо узнать как можно больше об Ифэй.