Измена. (не) Любимая жена - стр. 23

Не поделили взгляд на ситуацию. И правду. Кое-кто оказалась настолько жадной, что решила придержать всю правду себе.

Правая рука, лежавшая на столе, конвульсивно сжалась в кулак, но голос его был ровен, почти бесстрастен.

— Нам с Лилей делить нечего.

— Действительно! — фыркнула мать и отпустила цепочку. — Что вам с ней делить, если в вашей семье всё твоё? Если она явилась на всё готовое?

Кулак начинал неметь от напряжения.

— Не будем об этом.

— Так вы поссорились или как?

— Это никого, кроме нас, не касается.

— Ты непробиваем, — мать расстроенно провела рукой по ожидавшим укладки густым волосам. — Когда речь заходит о ней, с тобой бесполезно о чём-нибудь говорить.

Он не успел ей возразить. Телефон в кармане брюк завибрировал. Он достал его и посмотрел на экран.

Сообщение от Марины: «Приезжай. Отдам тебе твои доказательства».

18. Глава 18

— Что, уже уезжаешь? — мать смотрела на телефон в его руках.

Он так ждал этого сообщения. Да он, чтоб тебя, последние ночи толком не спал, дожидался, когда она пришлёт ему это долгожданное сообщение.

И как не вовремя оно всё же пришло.

С матерью они и так последнее время почти, считай, и не виделись. Три последних года не визиты, а азбука Морзе — скоротечное, неровное, рваное общение, в котором время разбазаривалось на обсуждение всего, кроме самого главного.

Поэтому ему стоило немалого труда сохранить спокойствие и, черкнув в ответ пару слов, отложить телефон на край стола.

У матери день рождения.

Юбилей.

Он и так не будет присутствовать на торжестве.

Его искромсанное в клочья сердце лишние двадцать минут могло потерпеть.

Но родительница уже ёрзала на своём месте, явно раздосадованная тем, что в их разговор вклинивалась его личная жизнь.

Особенно как раз когда она желала вытянуть из него хоть что-нибудь о происходящем в этой самой личной жизни.

— Супруга?

Он мотнул головой, и она поджала губы. Раздумывала, стоит ли доверять его немому ответу.

— По работе?

— Это неважно.

— Герман… ты, видимо, стал забывать, что ты не только сверхзанятой деловой человек с миллиардами за душой. Ты ещё и мой сын! И сейчас я пытаюсь поговорить со своим родным сыном после почти двухмесячного молчания, а в ответ слышу только односложные отговорки!

По-своему она была права. И, возможно, разумнее всего было откупиться малой кровью. Чтобы поскорее завершить свой визит и отправиться навстречу тому, что окончательно разделит его жизнь на до и после.

— Извини. Ты права. Что именно ты хочешь знать? — ни один мускул на его лице не дрогнул, но всё, о чём он сейчас думал, это страшное слово «доказательства» из сообщения Марины.

Мать снова подцепила пальцем цепочку, стараясь не встречать его взгляд:

— Хочу знать, что у вас приключилось. Вы… поссорились?

Его взгляд на мгновение приковался к молчавшему телефону.

— Значит, поссорились, — заключила из его молчания мать. — И… сильно? Сильно поссорились?

Что ею двигало в попытке вытащить из него ответ? Уж точно не стремление посочувствовать — и он очень скоро убедился в верности своих предположений.

— Достаточно сильно, чтобы поднять вопрос о разводе.

Очень глубоко в душе, где ещё ютилась не до конца вытравленная с годами юношеская наивность, он почти неосознанно надеялся, что матери хватит такта опечалиться. Хотя бы для вида.

Но пора бы додавить наивность в себе до конца. В его мире быть наивным даже на один процент из ста — смерти подобно.