Измена. (не) Его невеста - стр. 27
Я бы… я бы тоже хотела уметь делать такое.
Нет, не так. Я хочу научиться делать такое.
— Катарсис, — едва слышно пробормотала я, отважившись только на то, чтобы понюхать уголок пирамиды. Пахло густым и бархатистым шоколадом.
Рот мой наполнился слюной, и я поспешила прочь из помещения, пока не дошло до греха.
Управляющей поблизости не наблюдалось, но одна из приветливых девчонок настояла собрать мне бутерброд. Она меня знала по имени, я её впервые видела.
— Спасибо. Спасибо, только я не знаю, как вас зовут, — он неловкости я покраснела.
— Марина, — улыбнулась она и помчалась выполнять обещанное.
Кухня гудела, а все, кто встречался мне на пути, округляя глаза, сбивчиво интересовались, ничего ли не случилось. Да, наверное, хозяева сюда редко заглядывали.
Но я себя хозяйкой не чувствовала. Думаю, мне простят мою вольность.
Проглотив бутерброд, я продолжила своё путешествие. И, наверное, только царившая тут суета позволила мне добраться до святая святых — я добрела до владений шеф-повара.
О чём я тогда и не подозревала. Но меня оперативно и эффектно просветили. Когда я засмотрелась на одну из миниатюрных блестящих кастрюлек, притаившихся на длинном столе рядом с плитой, истошный крик от порога едва не остановил моё сердце.
— Куда-а-а-а-а-а! Куда-а-а-а полезла, идиотка!
18. Глава 18
От таинственной кастрюльки я в буквальном смысле слова отскочила. На пороге высился совершенно мне незнакомый худощавый блондин в безукоризненно белом костюме, и его натурально трясло.
Он смотрел то на меня, то на кастрюльку.
— Ты… ты его трогала?! — его голос сорвался на фальцет.
— Н-нет. Извините. Я и близко к нему не подошла. Я просто…
— Пошла прочь! — рявкнул он. — Прочь! Прочь! Прочь! Немедленно! Вон отсюда!
Кажется, на кухне наконец-то отыскался тот, кто понятия не имел, кто я такая. А ещё вёл себя совершенно безобразно.
Но я очень устала от того, что в последнее время отдельные личности только так себя со мной и вели — безобразно. И дело ведь совсем не в моём нынешнем статусе. Дело в том, что я тоже живой человек, которому не очень-то нравится, когда его ни за что обзывают.
— Я вам что, дворняжка, что вы меня вот так гоните?
Блондин выпучил глаза. Кажется, он не привык к тому, чтобы ему возражали.
— Ты оглохла, дрянь?! Я приказал тебе выметаться!
— Да не трогала я ваши кастрюльки! Или на них и смотреть нельзя? Вы там что, зелья какие-нибудь варите?
Блондина, казалось, вот-вот хватит удар.
— Маленькая паршивка! Огрызается! Она огрызается! Андре-е-е-ей!
Господи, он что, охрану вызвать собрался?
Пару мгновений спустя из-за спины у блондина показался коренастый парень в таком же белом костюме. Он вопросительно взглянул на него, потом на меня, хотел что-то сказать, но блондин заверещал:
— Куда ты смотришь?! Где ты шляешься?! Что эта девчонка тут делает?!
— Павел Сергеевич, вы же только из отпуска и не знали. Это…
— Так невозможно работать, — внезапно севшим голосом оборвал его блондин. — Это… это кошмар. Я иду к Уварову.
Глаза Андрея полезли на лоб:
— П-павел Сергеевич…
Проигнорировав помощника, блондин ткнул в меня пальцем и пригрозил:
— Пакуй вещи. Ты тут больше не работаешь!
Он развернулся, чуть не сбив с ног бедного Андрея, и помчался прочь. На помощника было больно смотреть. Он покраснел, побледнел, открыл и закрыл рот, совершенно не понимая, как объяснить случившееся.