Измена. Научиться жить - стр. 8
А мне, мне что сейчас делать?
Бездумно беру свои чемоданы и спускаюсь обратно. Спуск оказывается не легче подьема, с двумя чемоданами, да ещё с двумя сумками, одна из которых лёгкая дамская, другая довольно тяжёлая, дорожная. Она висит у меня через плечо, да ещё так больно бьёт по животу...
На улице дохожу до ближайшей пустой скамейки и падаю на неё, словно без сил.
Глаза на мокром месте, руки трясутся и ощущение такое, что весь мир против меня...
В общем я не выдерживаю, опускаю лицо в ладони и даю волю слезам. Но стараюсь делать это тихо, все же рядом детская площадка и на ней гуляют детишки и мамочки сидят на скамейке напротив. Не хочу вызывать к себе излишнее внимание, но и не плакать не могу.
Так больно.
Так обидно!
Этот день стал самым худшим, после того дня, в который мне сообщили, что мои родители погибли.
– Девушка, у вас все в порядке? — вдруг слышу рядом женский голос. Причём знакомый голос, от него по всему телу странное тепло разливается.
Я поднимаю голову.
– Римма Максимовна? – ахаю я, удивленно и радостно одновременно.
Она совсем не изменилась. Такая же стройная, высокая и красивая. Хотя ей, наверно, уже лет семьдесят. Но больше пятидесяти я бы не дала.
– Я, – улыбается женщина и внимательно ко мне приглядывается, – Роза, ты, что ли?
– Да, я, – киваю я и даже улыбаюсь. Нервно с лица слезы вытираю обеями ладошками.
– А ты что тут? Да ещё с чемоданами, – Римма Максимовна косится на мои пожитки. – Случилось что-то?
Я тяжко вздыхаю, всхлипнув пару раз. А потом делаю нечто странное и для меня самой неожиданное – я вскакиваю с места и бросаюсь с объятиями на Римму Максимовну. И она не сопротивляется, наоборот, прижимает меня к себе, а затем ещё и рукой по спине гладит.
Мы с ней, по сути, чужие люди. Просто соседи. Но бывает так, что соседи становятся близкими. Так и с нами было.
Римма Максимовна живёт на нашем этаже, в трёхкомнатной квартире, напротив нашей. Её дочь, тётя Оксана, которая тоже раньше там жила, подружилась с моей мамой, муж тёти Оксаны хорошо общался с отцом. Мы дружили семьями, праздники вместе отмечали.
Римма Максимовна будучи уже тогда на пенсии, а стюардессы выходят на неё рано, иногда со мной сидела, когда маме срочно надо было куда-то отлучиться. Соседка стала мне как родная бабушка. Она просто замечательный, светлый и добрый человек. И я, признаться честно, очень скучала. Безумно рада её сейчас видеть.
– Ты домой вернуться решила? – спрашивает Римма Максимовна. – А квартирант твой что, съезжает?
– Он не мой, – машу я головой. – Я о нем вообще ничего не знала...
– Как не знала? – удивляется соседка.
– А вот так. Дядя сдал квартиру, ничего мне не сказав.
– Это Аяз который?
Я киваю и чувствую, как снова слезы подкатывают. Соседка это замечает, озирается сперва по сторонам, хмуря брови, а потом ласково велит:
– Так, нечего тут сырость разводить на глазах у любопытных зевак. Пойдём ко мне и ты мне все расскажешь. У меня пирожки с пылу жару, а ещё есть земляничный чай. Помнишь, ты в детстве его любила?
– Помню, – киваю я. И пирожки соседки помню. Самые вкусные, которые я когда-либо пробовала.
Но я стою и сомневаюсь. Не хочу навязываться и проблемами своими грузить. Но внутри чувствую, что хочется кому-то высказаться. Поделиться. Дядя не понял, а вот Римма Максимовна меня может понять...