Измена. Научиться жить - стр. 15
– Спасибо вам огромное, – тут я уже плачу, буквально навзрыд, – не знаю как вас благодарить...
– А никак не надо. Да и мне с тобой повеселее будет. Мишка-то редко бабку свою навещает. А одной, знаешь как одиноко.
– Спасибо, – шепчу я, вытирая глаза. А потом спешу обнять Римму. Крепко, сильно, как близкого и родного человека. В ответ я получаю такие же крепкие объятия.
Сашка сидит все это время молча, глазами своими стреляя и очередной пирожок дожевывая. Да с таким аппетитом, что мы с Риммой тоже тянемся за пирожками.
Вскоре Саша уходит, сказав, что будет на связи и что мы в любой момент можем ему позвонить.
Проводив участкового, Римма Максимовна зовёт меня в коридор.
– Вот это Мишкина комната, – говорит Римма, указывая на ближайшую от нас дверь, – хоть он здесь и не живёт, но не все вещи свои не забрал, да и у меня рука выкинуть не поднимается. Там медали его всякие, грамоты. Помнишь он самбо занимался? – я киваю, так ясно вспоминая как мы однажды вместе с Риммой Максимовной были на соревнованиях у Миши, он тогда первое место занял. Я им в тот момент так любовалась. Восхищалась. – Мишка, хоть и изредка, но приходит и порой ночует здесь.
Соседка тяжко вздыхает, а потом ведёт меня дальше. Оказавшись у смежной двери, Римма Максимовна её распахивает и жестом приглашает меня зайти.
Делаю пару осторожных шагов, вспыхивает свет и я, чуть зажмурившись, замираю на месте.
Помню я и эту комнату. Она когда-то выполняла функцию гостиной. На новый год мы пару раз тут собирались двумя семьями за большим столом.
Комната большая. Самая большая в квартире. Обои тут переклеили, вместо некогда бежевых стен что-то похожее на кирпичную кладь. Половина мебели осталась прежней: стол в углу, раскладной, шкаф вдоль стены. Тут же большая плазма и напротив диван. И то и то – новое.
– Мишка телевизор сюда новый купил, – сообщает Римма. – Сказал: будешь, ба, тут как в кинотеатре сидеть. А мне мой старый и маленький телевизор как-то привычней. Но ты, если хочешь, смотри. Каналов много, спутниковая тарелка стоит.
– Спасибо, – киваю я, а Римма подходит к дивану.
– Он раскладывается, – сообщает она и демонстрирует как. – Сейчас белье и полотенце принесу.
Римма Максимовна уходит. А я снова оглядываюсь.
Ностальгия накатывает. Как мне когда-то здесь было хорошо. Столько радостных и светлых моментов...
Детство у меня счастливое было, да. Крепкая семья, любящие меня и друг друга родители, добрые соседи, друзья... Все это исчезло со смертью мамы и папы. Ровно в тот момент, когда я появилась на пороге дома дяди Аяза.
К слову тогда дядя жил в доме поменьше. И мне приходилось ютиться в одной комнате с Фидан. Наши с ней кровати стояли напротив и по просьбе Фидан дядя отделил их бумажной перегородкой. Шкаф у нас был общий, и почему-то мои вещи то пропадали, то рвались в тех местах, где рваться они не должны были.
Не знаю за что мне мстили сестры. Не устраивало их что-то. А я ведь ни с Чилек, ни с Фидан никогда не конфликтовала, наоборот, старательно шла на контакт, помогала практически во всем, особенно в учёбе. Я ж на одни пятёрки училась. Отличница, активистка. А двоюродные сестры нос от меня воротили. Ласкового слова от них дождаться можно было только тогда, как им что-то от меня нужно было.
Да, я для них другая. Но не чужая же. И нет моей вины в том, что мои родители погибли и мне пришлось переехать в их дом.