Измена. Муж...Начальница...Развод? - стр. 27
Малыш грустит без отца. Я это вижу, и всячески стараюсь отвлечь, лишь бы избежать неприятных объяснений. Знаю, что глупо. Объясняться придется. И подробно, обстоятельно рассказать, почему мама с папой больше не могут жить вместе…
Но такие слова даже пока в моей голове не находятся… Я чувствую себя одинокой, потерянной и крайне испуганной. Как взять себя в руки и с ребенком поговорить?
– План? А тебе не надо работать?! – удивленно восклицает сынишка. Настолько удивленно, что даже ложку откидывает и топорщит пальчики.
Смеюсь.
– На этой неделе нет, – признаюсь. – Мне дали выходные, и мы проведем их с тобой вместе. Можем сходить в кино или парк развлечений.
– Надо выбрать? – вижу, как его глаза загораются.
– Нет, – тепло улыбаюсь, а у самой снова слезятся глаза. – Не надо выбирать. Мы пойдем и туда и туда.
Лешка принимается исполнять дикие счастливые танцы прямо на табуретке. А я прячу кислую мину и делаю вид, что радуюсь вместе с ребенком. Хотя степень нашего с Антоном невнимания к сыну в полной мере осознаю только сейчас.
Всегда считала, что муж недостаточно Лешке его уделяет. А чем лучше я? Ведь ни раз задерживалась на работе до позднего вечера, доделывая отчеты. Считала, что все это во благо семьи.
И что получила? Сыну ведь не объяснишь сейчас почему мама с папой так поздно приходят…
Чувство вины падает на меня целой тонной и ощутимо придавливает. В порыве хватаю сынишку и крепко-крепко его обнимаю. Тот морщится, потому что уже сполна прочувствовал возраст, когда телячьи ласки это табу для таких взрослых мальчишек. Но я все равно прижимаю его к себе еще крепче и целую в макушку.
Так нас и застает дверной звонок, звук которого заполняет все пространство прихожей и маленькой кухни.
– Папа?! – радостно взвизгивает сынишка.
Я и сообразить не успеваю, как он вырывается. Спрыгивает с табуретки и несется открывать дверь.
– Леша! – ругаюсь. Бегу за ним следом. Конечно, и пол слова сказать не успеваю, в то время, как сынишка уже проворно отщелкивает замок.
Замирает.
Я, запыхавшиеся, с гнездом на голове от внезапных обнимашек, сдуваю челку с лица и тоже замираю, выглядывая из кухни.
– Вы не папа… – Лешка задумчиво чешет затылок, оглядывая мужчину.
Мужчину, держащего перед собой пышный букет… Чего бы вы думали? Конечно! Подснежников!
Букет настолько большой, что лица мужчины за ним практически не разглядеть.
Но я по черному костюмчику понимаю, кто к нам пожаловал…
– Артем…? – голос от чего-то волнительно сипнет.
Мужчина опускает букет. Смотрит сначала на меня, потом на Алешку.
– Не папа… – повторяет он за ребенком. Растерялся немного.
Но Артем быстро берет себя в руки. Садится на корточки. Улыбается Лешке. Протягивает ладонь.
– Ну привет. Я Артем! А ты, наверное, Леша?
Лешка хмуро кивает. Насупился. Не любит незнакомых людей.
– Какой ты уже взрослый, оказывается, – с деланной серьезностью заявляет Артем.
Сын тут же зарделся. Руку пожал.
– А это для мамы?
– Так точно! – отозвался Артем. – Очень тяжелый. Поможешь ей донести до кухни? А то боюсь, твоя мама сама не донесет.
Конечно, ребенок, ощутив свою важность, принимается за дело в тот же момент. Хватает букет и тащит на кухню. Пыхтит, потому что цветы его почти перевешивают, но все равно задание выполняет. Даже вазу, кажется, искать принимается.