Измена. Моя неукротимая - стр. 17

Где Полина?!

Стало совсем плохо. Пока я там сопли по прошлому мазала, Барышникова могла что угодно сотворить. Несусь в её комнату, где тоже совсем темно и пусто.

- Полька! Ты где?! Барышникова? Не пугай меня так!

- Я тут, – глухо, как из могилы, отзывается подруга из дальнего угла спальни, что с порога её сразу и не видно.

- Вижу, но, блять, от увиденного мне не легчает, – выдыхаю я и падаю на колени рядом с ней на пол. – Прости, дорогая. Это я, идиотка, виновата. Я нарочно устроила это представление, но, чёрт, я не думала, что ты воспримешь это так близко к сердцу.

Полина открывает припухшие от слёз веки. В глазах усталость, боль, недоверие. Так жутко, словно себя снова вижу два года назад после клиники.

- Зачем? Для кого представление? Для меня? – обиженно шепчет она.

- В некотором роде и для тебя, но в большей степени захотелось проучить этого гондона Лёлика.

Устало сажусь рядом. Чувство вины перед ней гложет все внутренности.

- А что он натворил? – вяло интересуется, но укрывает своим пледом и мои голые ноги. Я разулась ещё в ванной, а подол платья повыше задрала, чтобы не мешал.

- Спорил на девушек. Условие – переспать за определённый срок. Выигрыш – кучка денег, – вываливаю нелицеприятную правду её недосвидания.

- А почему именно в этот раз?

- Потому, что впервые Лёлик пошёл ва-банк. Ставки были крайне высоки, и нашему бизнесмену захотелось сорвать куш. А ещё Сириус… утром я поняла, что наша звезда бокса тоже пойдёт до конца. За тебя.

Барышникова неожиданно громко и страшно хрипло смеётся, что меня от ужаса аж передёргивает.

- Полинка, я идиотка. Думала, что тебе будет на пользу увидеть, как классный мужик отхерачит гондона, посмевшего позариться на тебя. Реально, никакого злого умысла с моей стороны.

Но чувствую, подруга не очень-то верит в честность моей подставы. А я сама бы поверила?!

- А что руководство? У вас тут кругом вип и элита, а массажист проворачивает такое, – спрашивает снова, пытаясь понять всю ситуацию.

- А Лёлик тоже из элиты, – недовольно рычу я. – Сынок обнищавшего бизнесмена. Вот его устроили к нам по блату. Красивый и язык подвешан хорошо, да и руки из нужного места растут. Женская половина наших пациентов благоволит к нему. Многие закрывают на такой тотализатор глаза. Мол, играется красавчик и ладно. Безобидный же. Да только не для всех.

- А что Аристов? Ему говорила?

И снова ЭТОТ.

- Пыталась обличить эту парочку Лёлика и Болика, но была выслана прочь из кабинета, – гордо задирая свой подбородок, я воинственно складываю руки под грудью. – Сама "придумала-поверила-обиделась", вот ответ нашего дорого Платона Юрьевича.

Жду продолжения допроса, но Барышникова устало откидывается на стенку, прикрывая глаза.

- Полин, со мной дурой всё понятно, а вот что с тобой?

- Приступ панической атаки. Ничего страшного, поверь.

- Да твою же мать! – помню, что Поля не любит матов, но сдержаться не могу. Я такая охуенная подруга, что довела до такого! – Чем помочь? Только скажи!

- Ничем. Оно само приходит, и также само уходит. Надо, наверное, просто поработать с психологом, но пока я не могу трепаться о своей тайне налево и направо.

Теперь тяжело выдыхаем обе. Мне тоже пора. К психологу. Психиатру. Сексологу.

- Сириус лишь хотел защитить тебя, – вспоминаю напряжённого боксёра.