Измена. Хочу тебя в подарок - стр. 24

— Саш, ты меня пугаешь. Что ты там такого увидела? — нервно смеется.

— Вчера я сперла твою игрушку, я через нее «смотрела» и очень надеюсь, что у меня получится тебе «показать». Готов?

— Да, а это знание мне как-то поможет? Чтобы снова ходить?

— Да, ты поймешь, что случилось, а это очень важно для твоего выздоровления.

Снимаю футболку и лосины, остаюсь в белье. Леня роняет челюсть, пялится на меня во все глаза.

— Спокойно, тебя мы тоже разденем, будешь в трусах, — рассказываю план, расстегивая Ленину толстовку, стягиваю с него футболку, снимаю кроссовки, носки, штаны. — Сидеть будем на полу, я обниму тебя сзади, надеюсь это хоть немного облегчит твою боль.

— Ладно, — безропотно соглашается красавчик, он напуган, но слава богу слушается.

Я рассматриваю полуголого Леню, он похож на Аполлона. Смуглый, с рельефным прессом, сильные ноги, никакой атрофии, с ним каждый день занимается реабилитолог и если бы я не знала, что он парализован, никогда бы не догадалась.

Неловко стягиваю его с кресла, он пытается помочь, и мы заваливаемся на пол, долго усаживаемся, я опираюсь на стену.

Крепко обнимаю его руками, вкладывая в сильную ладонь задрипанного котенка.

— Закрой глаза, — прошу.

Леня сжимает игрушку в кулаке, послушно опускает веки.

Стараюсь сосредоточиться, ненавижу эту часть, потому что чтобы что-то «показать» уходит очень много ресурса, и потом я ужасно слабая.

Голова становится тяжелой, в ушах нарастает шум, я снова возвращаюсь в тот день.

Лене тринадцать, он красивый, талантливый мальчик, очень добрый. Мамы долго нет и ему тревожно, он то и дело берет в руки игрушку — маленького котенка, отчим пьет на кухне, какие-то неприятности на работе. А потом дядя Витя заходит в комнату.

Я зажмуриваюсь, крепче вцепляясь в Леню, он тяжело надсадно дышит, хрипит, дергается, стараясь скинуть мои руки.

После дядя Витя махнул еще рюмку водки и начал оседать на пол, инсульт.

Он синел, хрипел и умолял Леню вызвать скорую, а перепуганный мальчишка спрятался в другой комнате, плакал, закрыв уши и позволил ему умереть.

Потом стало очень страшно, потому что Леня знал, как сильно мама любит отчима, перепуганный ребенок судорожно придумывал причину почему не вызвал врача, и придумал - ноги не слушались и он просто не смог.

И сам так в это поверил, что разучился ходить. Он просто хотел, чтобы мама и дальше его любила.

— Нет, нет, блть. Я не хочу это видеть, Саша, хватит! — кричит Леня, все-таки отпихнув меня.

Он крутится на полу, плачет и орет, осознав, что тогда произошло. Я тоже рыдаю, понимая, что не могу помочь, и он сам должен это прожить.

— Все, все прошло. Теперь ты знаешь и все будет хорошо! — уговариваю его раскачиваясь, меня снова мутит, ужасно болит живот и крестец.

— Ни хуя себе. Это же пиздец, как жить-то теперь, Саш? — красавчик скулит, уткнувшись носом в кучу одежды.

— Счастливо, ты будешь очень счастливым со своей Лизой, она тебя очень любит, у вас все будет хорошо.

— Не за что! Врать я не буду! А как такое рассказать любимой девочке? — рыдает.

Я подползаю к нему, ложусь напротив, мы плачем, громко дышим, щеки Лени горят алыми пятнами, он на стадии отрицания.

— Ты настоящий мужик, красивый, умный, добрый, не смей сомневаться в своей мужественности! Ты не в чем, не виноват, слышишь? — вытираю кончиками пальцев мокрые дорожки с его щек.