Измена. Без права на раскаяние - стр. 29

Из головы не шла одна картинка – мой муж и его рука на талии той брюнетки. Как часто он вот так прикасался к чужим женщинам? Как далеко заходил? Пока я сидела дома с нашей Лизой и ни о чём не знала. А ведь он перестал брать меня с собой на мероприятия уже довольно давно, не по этой от причине? Стало горько от того, какой я оказалась доверчивой дурой.

− Лен, знаешь… − Дарья Владимировна погладила по макушке Лизу и будто нехотя начала говорить. – Ты знаешь, почему отец Максима ушёл от нас?

− Вроде Марина говорила что−то, но в общих чертах, − припомнила я, не понимая, почему она переревела тему. – Что вы ссорились много, а потом он ушёл, бросил семью. Это всё.

− По правде говоря, это я его выгнала, − призналась она нехотя, убрала руку с моего плеча и принялась трогать пуговичку блузки, крутить её пальцами. – Я никому еще не рассказывала. Старшая наша тогда поступила как раз и съехала в общагу, Маринка целыми днями была то в школе, то по подружкам, не любила она с Максимом оставаться, как сестра уехала, обидно ей было одной с ним возиться. Ну подросток, − она пожала плечами, уходя в дебри, и я нахмурилась. – А Максим−то тогда совсем маленький был, не понимал ничего. Никто из них до сих пор не знает.

− И что тогда случилось? – спросила я, подбираясь. - К чему вы это?

− Думала, изменяет он мне, − она опустила глаза в пол, а потом сделала глубокий вдох и затащила Лизу к себе на колени, как если бы маленький ребёнок на руках мог её успокоить. – Соседка ему глазки строила, а потом и слухи распускать начала. Я, идиотка, верила, подозревать начала, проверяла его вечно, чуть ли не с работы встречать бежала с сыном на руках. Он мужчина был видный, Максим наш в него пошёл, глаза только мои взял, вот та курица на него и позарилась, − Дарья Владимировна облизнула губы. – А я молодая тогда была, ревность меня ела. После третьей беременности еще и раздобрела, а он стройную меня полюбил. А потом оказалось, никакой измены−то и не было.

Я молчала.

- Да обиделся он, долго терпел, но в один момент собрал вещи и ушёл. А я ж не взаправду выгоняла−то… Думала, он будет прощения просить, а я и пущу его снова, проучить хотела, на развод подала. А он молчал. Молча ушёл и так же молча подписал документы, обиделся сильно. Дети до сих пор не знают…

После последней фразы она сделала глубокий вдох и замолчала на какое−то время.

− А потом и помер он, года не прошло, так и не простил меня. Да и не поговорили мы по-человечески, гордая ходила, хотела показать, как справлюсь без него. Я и детей к нему не пускала… Никогда не прощу себе, − тут слёзы заблестели на её глазах, но Дарья Владимировна быстро отвернула лицо. Теперь уже я приобняла её за плечи. Я почти физически ощущала на себе её боль и сожаление. – Я его и хоронила изменщиком, потом только узнала. Всё от соседки той, замучила её совесть.

− Мне ужасно жаль, − прошептала я, не зная, что еще я могу сказать на это. Лиза с интересом начала трогать пуговичку, которую теребила в руках Дарья Владимировна, и она наконец не выдержала двойного напора и покатилась по нашему коридору. Звякнула о край тумбочки и закатилась в рассыпанные мною лепестки цветов.

Я понимала, почему свекровь рассказала мне об ужасных ошибках своей молодости. Она пережила это сама, и боялась, что я совершу ту же ошибку, а Максим повторит судьбу своего отца. Может, он и не умрёт от сердечного приступа, но тоже останется без семьи. Но только вот в моём случае ошибки никакой не было – я видела всё своими глазами