Изломы судеб. Роман - стр. 17
Кадеты – семнадцати-шестнадцатилетние пацаны становились у стены. Рядом с ними вставали офицеры-преподаватели.
– Все? – спросил Арсений Федорович.
– Все! – ответил кто-то из офицеров.
Арсений Федорович шепнул пулеметчику, поставившему «Максим» на крышу грузовика, кивнул с кузова Лёньке.
– Заряжай! Готовсь! – скомандовал тот.
Солдаты и рабочие щелкнули затворами, подняли оружие.
– Как низость! – поняли обман офицеры. – А ну братцы, в артели и смерть красна! Запевай нашу, строевую!
– Как ныне сбирается вещий Олег отомстить неразумным хазарам, – взмыл над шеренгой неокрепший испуганный голос.
– Их села и нивы за буйный набег обрек он мечу и пожарам, – подхватили кадеты и их наставники.
– Так громче, музыка, играй победу! Мы победили, и враг бежит, ура, ура! Так за Царя, за Родину и Веру мы грянем громкое ура, ура, ура! – взмыло над окрестностями Екатерининского дворца.
– Вот, собачата! Плачут, а поют! – сплюнул Арсений Федорович и приказал пулеметчику. – Кончай их!
Служивый повел пулеметом, валя кадетов, словно снопы.
– Пли! – скомандовал Лёнька.
Солдаты и рабочие обрушили на обманутых врагов шквал огня. Перед Колей стоял его ровесник. По бледному лицу кадета стекала слеза, однако губы продолжали выкрикивать слова: «За Родину, за Веру…» Николаю предстояло оборвать жизнь сверстника. Карабин дрогнул. Пуля выбила фонтанчик кирпича из стены нал головой парня.
– Не мажь, сволочь! – больно ткнул Колю в спину Лёнька, а другой рукой дострелил кадета из нагана.
Когда все было кончено, красногвардейцы разбрелись по зданию в поисках поживы и спрятавшихся юнкеров.
– А-а-а! – раздался крик и следом глухой удар тела о брусчатку.
– Под койкой в казарме прятался, гадёныш! – сообщил высунувшийся из окна солдат.
Телефонисты, между тем, наладили связь, и дядя доложил о ликвидации очага контрреволюции. Затем велел поторопиться с зачисткой – в центре готовились к штурму Кремля и Александровского училища.
– Не следовало пленных убивать, не по правилам это… -вздохнул Николай, залезая в кузов.
– А пацана-разведчика с Остоженки юнкера по правилам на штыки подняли?! А девчонку-армянку на той же Остоженке по правилам застрелили?! Нет, брат, одержи эти шкеты верх – они бы нас с тобой, не моргнув глазом, в расход вывели! – ответил Лёнька и, вслушавшись в донесшиеся издалека раскаты, добавил. – Верно, наша артиллерия по Кремлю бьет!
Пока добирались, в центре все было кончено. Юнкера сдали Кремль и Александровское училище – последние оплоты Временного правительства в Москве. Заехали в Кремль. У стены Арсенала лежали тела юнкеров. Солдатики выуживали из карманов покойников мелочь, папиросы, у некоторых – часы.
– Они наших – из пятьдесят шестого полка немеряно у этой стенки положили, – рассказал один из служивых. – Мы думали, что их немного. Хотели заманить, разоружить, дать по шеям и отправить домой кушать манную кашу. Ошибочка вышла. Оказалось, у них есть девки-пулеметчицы, фронт прошедшие. Пока мы клювами щелкали, эти девки на стены проникли, пулеметы установили и как пошли нас очередями полосовать! Много нашего брата полегло… Эти же девки, говорят, у Александровского училища оборону держали. Их сейчас по всему Кремлю ищут. Поймаем, е…. будем. Потом сиськи отрежем, глаза выколем и на фонарях повесим. Еще партию ведут!