Изгой - стр. 5
– Можно, я погуляю по поезду? – спросил он.
– Давай. Только двери не трогай и не высовывайся из окон. Ты знаешь, куда возвращаться?
Он огляделся.
– «Джи».
– Вагон «джи».
Он не справился с массивной дверью, и Элизабет пришлось открывать ее и придерживать. Льюис побрел по коридору, упираясь руками в стены, чтобы не упасть, и бормоча себе под нос: «Давай-давай!»
Накануне, после звонка Гилберта, Элизабет опустилась на стул в холле и разрыдалась. Ей пришлось уйти наверх, чтобы не попасться на глаза Джейн или Льюису, если он вдруг забежит домой из сада.
Она плакала сильнее, чем при всех предыдущих разлуках, и даже сильнее, чем в мае, когда объявили, что война в Европе закончилась. Зато сейчас была совершенно спокойна, как будто предстоящая встреча с мужем, который четыре года изо дня в день рисковал жизнью, – заурядное событие. Взгляд упал на пряжку на новой сумке. Интересно, сколько еще женщин точно так же готовятся встретить мужей и покупают сумки, которые никто не заметит?
В коридоре за стеклом показался Льюис: ему снова не хватало сил одолеть тяжелую дверь. Элизабет открыла, и сын заулыбался, размахивая руками для равновесия.
– Послушай…
Он так старался не упасть, что высунул язык и растопырил пальцы. Носок на одной ноге сполз к щиколотке. У Элизабет перехватило дыхание от нежности, и она схватила Льюиса в охапку.
– Не надо! Я не упаду!
– Я знаю. Мне просто захотелось тебя обнять.
– Мама!
– Извини, мой хороший, не буду тебе мешать.
Она разжала объятия, и Льюис вновь зашагал по коридору, расставив руки.
Они взяли такси от вокзала Виктория до Чаринг-кросс и всю дорогу смотрели в окно. На месте некоторых зданий зияли дыры, из-за этого улицы выглядели светлее и просторнее, словно так и было задумано изначально, а дома наспех прилепили позже. Машины и автобусы ехали плотным потоком; тротуары кишели людьми. Погода стояла пасмурная, и разрушенные здания сливались с пальто и шляпами прохожих в одно серое пятно. Выделялись только яркие осенние листья.
– Приехали, – сказала Элизабет.
Вылезая из машины, Льюис поцарапал ногу, но ничего не заметил, поскольку не отрывал взгляда от гостиницы. В дверь постоянно входили и выходили, и наверняка отец тоже был там, в этой толпе.
– Мы договорились встретиться с мужем в баре.
– Да, мэм, я вас провожу.
Они пошли за портье. Льюис крепко держал Элизабет за руку. Просторный, плохо освещенный холл гостиницы заполонили мужчины в военной форме. Тут было грязно и накурено. Отовсюду слышались приветствия; казалось, каждую секунду происходит новая встреча. Гилберт, в военной форме и шинели, сидел в углу у высокого немытого окна, курил и вглядывался в толпу на улице. Элизабет увидела его первой и замерла.
– Узнали своего мужа, мэм?
– Да, спасибо.
– Где? Где он?! – Льюис принялся теребить маму за рукав.
«Нужно запомнить это мгновение, – думала Элизабет. – Сохранить его на всю жизнь». Гилберт обернулся и встретил ее взгляд. На секунду оцепенел, но тут же улыбнулся, и с того момента ее одиночество закончилось. Они снова вместе. Гилберт загасил сигарету в пепельнице и направился к ним. Элизабет отпустила руку Льюиса. Они с Гилбертом неуклюже поцеловались и тут же крепко сжали друг друга в объятиях.
– Господи, скорее бы избавиться от проклятой военной формы!