Изгой - стр. 28

– Просто загляденье! – повторяла она, скупая вещи с ошеломляющим размахом.

Казалось, ему хватит на всю оставшуюся жизнь. С одной стороны, грустно всю жизнь носить одну и ту же одежду, да еще и ту, которую ты терпеть не можешь, а с другой – счастье раз и навсегда избавиться от походов в магазин, где тебя с ног до головы измерят и ощупают дамы с несвежим запахом изо рта.

– У меня шешнадцать, – объявила Кит.

Она сильно шепелявила, а еще кривила рот, чтобы скрыть щербинки между зубами. «Интересно, она всегда будет разговаривать, кривя рот? Не очень-то симпатично», – решил Льюис.

В честь его дня рождения отец попросил Джейн украсить стол веточками и зимними ягодами из сада. Когда Льюис спустился и обнаружил праздничную композицию, его замутило, как будто с ним сыграли злую шутку. Застыв на пороге, он молча таращился на стол. При виде сына Гилберт вскочил на ноги.

– С днем рождения, Льюис!

Льюис чувствовал себя глупо и скованно. А еще ему было стыдно неизвестно за что.

– Спасибо, сэр, – вежливо ответил он и сел.

Ветки остролиста лезли в лицо за завтраком, только подчеркивая нелепость затеи с украшением. Льюис развернул подарки, потом они с Гилбертом поели, не глядя друг на друга. Только уходя на работу, отец ненадолго задержался в дверях и потрепал сына по голове.

– Умница. Хороший мальчик.

После его ухода Льюис сидел на лестнице, пока не приехала Клэр Кармайкл с дочерьми и не увезла его в Лондон. А теперь он стоял на крыльце многоквартирного дома в новом свитере «на вырост», шортах и коротком пальтишке среди кучи коробок и пакетов. Как будто его эвакуировали, только не из Лондона, а наоборот. Он позвонил в звонок. Клэр, Тэмзин и Кит молча наблюдали снизу. Несмотря на холод, Льюису было жарко в нелепом наряде. Открывший дверь швейцар смерил Клэр Кармайкл презрительным взглядом, будто она пришла грабить квартиры.

– Приветствую, мэм.

– Пожалуй, я отведу его наверх. А вы ждите тут, – велела Клэр усталым голосом, словно перетрудилась, сопровождая Льюиса.

Она поднялась на крыльцо, взяла мальчика за локоть и завела в вестибюль. Затем долго обсуждала со швейцаром, можно ли оставить покупки и девочек внизу, на какой подниматься этаж, в какую квартиру и стоит ли вызывать лифт. Льюис совсем вспотел в толстом пальто и стеснялся забрать руку у мисс Кармайкл. Она была какая-то блеклая, как снулая рыба, и всегда с ног до головы в желтовато-бежевом. Они поднялись на второй этаж по лестнице с красным ковром и позвонили в квартиру номер два. Льюис вовсе не нервничал: ему было наплевать, что о нем подумает какая-то Элис Фэншо.

– Я ему не нравлюсь.

– Это не имеет значения.

– Тебе легко говорить, а я хочу ему понравиться.

– Главное, что ты нравишься мне.

Официант убрал тарелки, и Элис наклонилась к Гилберту через стол. У нее были русые волосы, мягкие, как у ребенка. Станет ли она выглядеть старше, если соберет их в узел, задумался Гилберт. И хочет ли он, чтобы она выглядела старше, или его привлекает ее юность и неискушенность? Возможно, двадцать шесть лет – не так уж мало, но для Гилберта она была именно такой – невозможно юной, пахнущей свежими фиалками. Интересно, как ей это удается?

– Можно, я подарю ему подарок, когда он вернется?

– Конечно.

– А ему понравится?

– Все дети любят сладости.