Изгой - стр. 32
– Да звоню! М-м… Связь в облом, говорю… на глу… шняк.
Но Сидор не унимается:
– А свалит?
Ухань сразу не отвечает. Наверное думает, или поправляет выпадающую челюсть, а может то и другое сразу вместе. Но как бы там ни было – это только подтверждает мои догадки – они сомневаются.
– Ну а свалит… – наконец-то прорезается голос Уханя. – Достанем! Я его сам на лоскуты попишу… Чёрта!
– Ухань, догонимся. – а вот и Чеснок. – У тебя ж есть.
Да. Они не остановятся…
Вдруг я погружаюсь в какое-то странное состояние – у меня появляются ощущения, не испытываемые раньше. Обстановка вокруг меня блекнет, теряя резкость контуров и насыщенность цвета. Хаотичность возникающих мыслей исчезает, оставляя ясность дальнейшего решения и действий. Не противлюсь, а прикрыв глаза и приподняв лицо, глубоко вдыхаю… Зря не поверили. Стали бы просто беднее… Медленный выдох – без гнева и без суеты.
Ступая бесшумно, я быстро прохожу в комнату где находится вся троица. Останавливаюсь прямо между ними, отрешённо и, в то же время, оценивающе наблюдая немую сцену – застывшие в одной позе тела, даже у сидящего в кресле Сидора, медленно отвисающие челюсти и широко открытые, испуганные глаза. Ухань стоит справа от меня и в пол-оборота ко мне, и это очень кстати. В следующее же мгновение, левым кулаком, практически без размаха и резко, я бью его в область сердца. Он хватается за грудь и начинает складываться пополам. Пытаясь сделать вдох он, не смотря ни на что, наконец-то широко открывает свой поломанный рот. Пока его тело падает на пол, я, правой рукой, достаю из-за пояса ствол, приводя его в боевое состояние. Тот самый ПМ, с патроном уже в патроннике.
– Н-не… – это Чеснок, попытался со мной договориться, прежде чем пуля пробивает ему череп, войдя ровно посередине лба и выйдя через затылок.
– А-а… – Сидор оказался более понятливым и, наверное, попытался позвать кого-нибудь в помощь. Следующая пуля проделывает с его головой то же, что и с головой его подельника…
Стрелял я не целясь, с бедра, но такому своему навыку удивлён не был, а просто как-то сторонне отметил про себя и всё…
Теперь Ухань. Он уже почти очухался и тщетно пытается продышаться. До него произошедшее доходит по самой сути и на четвереньках, не спросив разрешения, он пытается от меня убежать. Догоняю. Хватаю его за шиворот и притянув его к себе, приподнимаю с колен – силы с избытком, да он и не особо сопротивляется – в шоке. Волоку его на то место, где только что стоял сам. Поднимаю его и ставлю на ноги, а он, наконец-то, пытается выдавить из себя какие-то звуки. Отстраняю его от себя и пока отклоняюсь сам, приставляю ствол к его виску. Ну а дальше… Самоубился Ухань, от тяжести наплывших угрызений совести.
Полой рубашки протираю пистолет и вкладываю его в ещё тёплую правую руку, уже трупа. Сжимаю его ладонь вокруг рукоятки и приподняв отпускаю её, дав свободно и естественно упасть на пол, выпустив пистолет. Осмотревшись, ногой чуть отбрасываю ствол в сторону – так будет ещё естественней…
Выстрелы, конечно же, были слышны. И даже несмотря на то, что многие жильцы, по всей видимости, за городом – почти ж уже суббота, кто-нибудь да услышал и уже сейчас набирает ноль и два.
Всё равно обхожу пять комнат и из-за жалюзи осматриваю лоджии. По пути заглядываю в ванную и туалет. Заканчиваю на кухне. В квартире кроме них больше никого нет.