Изгой, крах советской империи - стр. 3
– Я полковник госбезопасности, управление «В». Зови меня Иваном Денисовичем, – тихо представился тюремщик, – я знаю о тебе, Алекс, больше, чем ты можешь представить. Франция, Германия, Бельгия, Португалия. Даже Соединенные Штаты. Тринадцать безупречных операций. И все чисто. Да, бесспорно, это заслуживает уважения.
– Тринадцать – несчастливое число. Что вам надо? – усталость больно давила на виски, и он не был настроен ходить вокруг да около, предпочитая сразу расставить все точки над «i».
Полковник присел на край стола, заслонив настольную лампу. Даже в темноте Алекс чувствовал обжигающую силу взгляда, неуемную энергию и тяжелую ауру, способную задавить не прибегая к физическому насилию.
– У нас есть для тебя деликатное поручение…
Алекс не услышал, а скорее почувствовал, как сзади отворилась дверь. К столу неспешной подошел человек, которого он меньше всего ожидал увидеть в сложившейся ситуации. Человек, которому доверял безмерно и за которого не задумываясь готов был пожертвовать жизнью. Отец. Как всегда в строгом темно-синем костюме-тройке в тонкую голубую полоску. Как всегда с постриженными по уставу непокорными седыми волосами.
Тишина повисла под низким потолком. Разворачивающееся здесь действо не являлось для Отца тайной.
– На кону стоит целостность нашей Родины, – с расстановкой произнес он. – Ты должен выполнить один приказ, Алекс. Знаю, что наши действия противоречат всем возможным инструкциям, но такова историческая ценность момента. Подробности узнаешь от Ивана Денисовича. Вопросы есть?
Алекс пристально посмотрел на присутствующих. Отметил их схожесть – точно близнецы-братья. Сведенная к абсолюту беспомощность, спровоцированная коллегами по цеху, порождала в нем волну агрессии.
– Всего один, – злорадно прошипел он, – почему со мной так обошлись?! Или после перестройки стаж и качество работы уже ни во что не ставится?
* * *
Необъяснимая и символичная тяга российских правителей 20 века к бронетехнике и революциям является, несомненно, одним из неоспоримых символов советской эпохи. Рождение и смерть. В начале столетия – лидер партии большевиков, в конце – явная противоположность – человек, с помпой покинувший ряды членов КПСС.
3 апреля 1917 года Владимир Ульянов, вернувшись в Петроград из эмиграции, выступил перед народом прямо на Финляндском вокзале, оглашая «Апрельские тезисы», используя в качестве трибуны бронеавтомобиль «Остин-Путиловец». А спустя семьдесят четыре года, 19 августа 1991 года Борис Ельцин стоял на танке № 110 Таманской дивизии, обращаясь к гражданам своей страны:
– В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом.
При всех трудностях и тяжелейших испытаниях, переживаемых народом, демократический процесс в стране приобретает все более глубокий размах, необратимый характер. Народы России становятся хозяевами своей судьбы. Существенно ограничены бесконтрольные права неконституционных органов, включая партийные. Руководство России заняло решительную позицию по Союзному договору>1 [Союзный договор – разработанный уполномоченной центральными и республиканскими властями рабочей группой в рамках т. н. ново-огарёвского процесса весной-летом 1991 года проект «Договора о Союзе суверенных государств» по заключению нового союза – Союза Суверенных Государств (ССГ) как мягкой федерации, отменявший «Договор об образовании Союза ССР 1922 года»