Изгой - стр. 13
На большой асфальтовой площадке пассажиров самолета пересадили в многочисленные микроавтобусы и джипы, парень и девушка уселись в белый «Фольксваген Транспортер» с российским флагом на капоте, водитель дождался, пока закончится перегрузка багажа, и тронулся в направлении российской базы.
Там эти двое прошли последнюю медкомиссию, получили комплект формы и фильтров, а через десять дней, после карантина, перешли через портал на другую сторону. Перед этим они подписали кучу бумаг, в том числе отказ от ответственности.
Врач, проводившая обследование в последний день, часто отвлекалась и наклеила не ту бирку на шприц с анализом крови, так что утром пришлось взять биоматериал еще раз.
Поэтому девушку никто не остановил. Положительный анализ на ХГЧ обнаружили только под вечер, когда пара уже была на другой стороне. Через восемь с половиной земных месяцев у пары родился ребенок – первый младенец на Сегунде. Девочка, Мария Карпова, прожила девяносто восемь лет. Первые годы жизни она провела под пристальным наблюдением врачей, а потом и сама выбрала эту профессию, и даже возглавила первую на планете больницу. Мария стала первым человеком на той стороне, которому поставили биоимплантат. Или, как их еще назвали, модификатор.
12 августа 334 года от Разделения, четверг
Белое солнце заливало Нижний город своими беспощадными лучами. Небольшой дождь ночью хорошо напитал землю, и теперь она ощутимо прогрелась, насекомые и мелкие гады вылезли на поверхность, крохотные и не очень птички сновали туда-сюда, собирая еду. Широкие улицы опустели, температура поднялась до тридцати семи по Цельсию и снижаться еще как минимум часов шесть-семь не собиралась.
Редакция «Фундо Политико» ютилась на третьем, последнем этаже небольшого здания на окраине Нижнего города. Бывший цех по переработке биотоплива давно отмыли, отреставрировали и даже покрасили, но его рабочее прошлое сквозило из каждого угла. Респектабельностью тут и не пахло, как и деньгами. Тем не менее медиацентр существовал, постепенно теряя штат, уже почти полторы сотни лет, семейное предприятие Капланов, для которых оно было скорее владением, от которого лень избавиться, чем средством заработка. С точки зрения их финансового советника, в этом бизнесе были одни минусы – одиннадцать сотрудников, включая секретаря, помощника редактора, четырех штатных репортеров, двух операторов и двух стажеров, только зря проедали часть доходов, которые семье Каплан приносили завод по производству биопластика, склады в Тахо, букмекерские конторы и несколько десятков торговых предприятий.
Павел с ним был категорически не согласен, у редакции, по его мнению, были два внушительных плюса. Первое, путь от его квартиры до продавленного стула в общем коворкинге занимал максимум десять минут. И второе, за те деньги, что он здесь получал, никто от него трудовых подвигов не требовал. Для серьезных заданий существовали приближенные к главному редактору маститые журналисты, им доставались самые лакомые и жирные куски. Те, кто дальше и проще, довольствовались объедками, а стажерам, да еще внештатным, вроде Павла, оставался только запах сплетен и расследований. Три сотни в неделю за два видеорепортажа лицензированной камерой и несколько коротких текстовых обзоров. Однажды Павел просто переписал пару страниц из какой-то забытой книги, добавил репродукции художника Диего Веласкеса – это показалось ему забавным, и статью вывесили на главном ресурсе в разделе «Новости». Но Фрида Каплан, милая старушка с честными выцветшими глазами, редактор и по совместительству владелец издания, попросила его больше так не делать.