Изгоняющий дьявола - стр. 34
– Как ты думаешь, ты сможешь уснуть?
– Не знаю, – сонно ответила Риган. Лежа на боку, она отсутствующим взглядом смотрела на стену.
– Хочешь, я тебе немного почитаю?
Риган отрицательно мотнула головой.
– Ну, хорошо. Постарайся заснуть.
Крис нагнулась и поцеловала дочь, после чего подошла к двери и щелкнула выключателем.
– Спокойной ночи, детка.
Она уже почти шагнула за порог, когда Риган тихонько ее окликнула.
– Мама, что со мной не так?
Она явно была напугана. В ее голосе слышалось отчаяние. На мгновение Крис растерялась, однако быстро взяла себя в руки.
– Как я только что тебе сказала, Рэгз, это нервы. Тебе нужно всего лишь принимать эти таблетки, и – вот увидишь – тебе станет лучше. А теперь постарайся уснуть. Хорошо?
Ответа не последовало. Крис подождала.
– Хорошо? – повторила она.
– Хорошо, – прошептала Риган.
Внезапно по руке Крис пробежали мурашки. Она потерла руку и огляделась по сторонам. Боже праведный, до чего же в комнате холодно! И откуда только тянет таким сквозняком?
Она подошла к окну и проверила, хорошо ли закрыто окно. Закрыто. Причем плотно. Она повернулась к Риган:
– Тебе тепло, малыш?
Ответа не последовало.
Крис подошла к постели.
– Ты спишь? – шепотом спросила она.
Глаза закрыты. Ровное, глубокое дыхание.
Крис на цыпочках вышла из комнаты.
Из гостиной доносилось пение. Спустившись вниз, Крис с радостью увидела, что отец Дайер сидит за пианино. Вокруг него, весело ему подпевая, собрались другие гости. Когда Крис вошла в гостиную, они только что закончили исполнять старый хит «Когда мы встретимся вновь».
Крис направилась к ним, чтобы спеть вместе с остальными, но ее быстро перехватили сенатор с женой, которые уже перебросили через руку пальто. Вид у них был слегка недовольный.
– Уже уходите? Так скоро? – спросила у них Крис.
– О, мне очень жаль, моя дорогая, но нам пора. Мы провели замечательный вечер, – ответил сенатор. – Но у бедняжки Марты разболелась голова.
– Мне тоже жаль, но я ужасно себя чувствую, – простонала его жена. – Вы простите нас, Крис? Вечер прошел замечательно.
– А мне, право, жаль, что вы уходите, – сказала в ответ Крис.
Проводив пару до двери, она услышала, как отец Дайер спросил:
– Кто-нибудь знает слова песни «Уверен, теперь ты жалеешь, Токийская роза»?
Когда она возвращалась в гостиную, из кабинета на цыпочках вышла Шэрон.
– Где Бёрк? – спросила у нее Крис.
– Там, – кивком указала на кабинет Шэрон. – Спит. Послушай, что тебе сказал сенатор? Сказал что-нибудь?
– Нет, они просто ушли.
– Тем лучше.
– Что ты имеешь в виду, Шэр? Что он натворил?
– Ох уж этот Бёрк! – вздохнула Шэрон и, понизив голос, поведала о стычке между сенатором и Деннингсом, который как бы невзначай произнес, что в его бокале джина якобы «плавает чей-то лобковый волос». После этих слов он обернулся к жене сенатора и добавил слегка обвиняющим тоном: «Никогда в жизни его не видел. А вы?»
Крис ахнула и, закатив глаза, хихикнула. Шэрон описала ей, как вполне понятное возмущение сенатора в свою очередь вызвало у Деннингса приступ напыщенной ярости. Он громко выразил свою «безграничную благодарность» за существование политиков, ибо без них «человеку с улицы было бы нелегко понять, кто это такие». Когда же оскорбленный сенатор удалился в ледяном молчании, режиссер повернулся к Шэрон и с гордостью заявил: «Вот видишь? Я не ругался и не сквернословил. Согласись, что я разрешил ситуацию самым что ни на есть благовоспитанным образом».