Изгнанник - стр. 8
Для бала Альберион выбрал расшитый серебряными нитями двубортный суконный камзол любимого тёмно-красного цвета. (Во времена службы у своего отца и доспех, и клинок принца имели полностью бордовый цвет, даже конь был чересчур рыжим. Воины других стран, не без страха, звали его кровавым генералом, хотя особой жестокостью наследник трона не отличался, скорее наоборот, тщательно старался избегать не нужных жертв. Что порой приводило только к ещё большему кровопролитию, так что, сам того не желая своё прозвище юный принц частенько оправдывал.)
Однако, не смотря на свой фаворитизм в цветах, штаны он выбрал из нежно-голубого репса с вышитыми золотом цветами по бокам, и белой шёлковой подкладкой. Также, из белого шёлка была и его рубашка с чересчур выпирающим жабо, приобретающим под разными ракурсами то синий, то серебристый цвет.
Обер-церемониймейстер, одетый в бирюзовую ливрею, объявлял каждую прибывшую на бал семью. По традиции сначала он называл имена, фамилии, и титулы самых низкородных представителей знати, затем он оглашал стоящих в благородной касте на ступень выше. И так, по нарастающей, до самого короля и его супруги. Каждая семья, даже королевская могла войти в бальный зал только после того как их прибытие огласит обер-церемониймейстер, на время званого ужина он был главным в стране. И по той же традиции все уже находившиеся в праздном зале должны были кланяться вошедшим, в знак уважения перед их статусом. И эти порядки бережно чтили на протяжении тысячелетий.
Альберион стоял в холле перед залом, совершенно один. Поскольку всех приглашённых уже огласили, остались только он и королевская семья, но та войдёт через другой проход. Дожидаясь, когда произнесут его имя, бывший принц, вспоминал, как он также стоял перед началом бала рядом со своим отцом и матерью, в своём любимом красном костюме, мать часто говорила что тот ему очень к лицу. Их появление всегда было главным событием, юные красавицы выстраивались в очередь, чтобы потанцевать с наследником трона, и каждая надеялась, что именно её он выберет своей принцессой.
Охваченный волнительными воспоминаниями виновник бала не сразу расслышал своё имя. Лишь когда широкие окрашенные в молочно-белый цвет позолоченные двери отворились, до него дошло, что пора выходить.
Более двух тысяч человек в изысканных нарядах и самых дорогих украшениях, общались друг с другом в просторном зале, освещённом десятью тысячами свечей. Деревянные столы, облагороженные резьбой и накрытые скатертями из дамасской ткани, стояли вдоль стен, дабы не мешать танцевать людям в центре зала.
За почти два десятка лет заключения, много чего забылось из боевых навыков, но вот дворцовый этикет отложился в памяти надёжней. И он вошёл в зал роскошеств и излишеств, так как подобает благородному человеку. Но никто не ответил на это любезностью.
Из присутствующих ни один, не склонил голову в вежливом поклоне, не посмотрел ему в глаза, они вообще не смотрели на него. Демонстративно выражая своё призрение к нему, все окружающие повернулись спиной. Идя по залу, он видел только затылки.
И вот теперь в голове вспышкой молнии пронеслась мысль:
(Обер-церемониймейстер не назвал его фамилии! Произнесли только его имя, но не фамилию. А значит он всё ещё преступник, освобождённый, помилованный, но преступник, изменник, предавший свою семью и государство. Безродная челядь, в глазах привилегированной знати.)