Изгнанница. Путь к свободе - стр. 27
Но я пропустила это мимо ушей, потому что была сконцентрирована на огненном шарике, парившем над его ладонью. Ник прошел вперед и включил большой фонарь, стоявший на этажерке. Комната осветилась белым светом, и Ник погасил свой шарик и начал снимать с плеч рюкзак.
— Чего стоишь? Проходи.
— Ник, я… что это было?
— Что именно? — парень вытянул ноги, сложил под грудью руки и выдохнул.
— Этот твой огненный шарик и… та огненная волна, которой ты убил норлока? Что это? Магия? Или у меня уже крыша едет?!
— Ничего у тебя не едет. Садись уже. Ты устала, нужно отдохнуть, — сгреб кофту со стула и кинул ее на ближайшую койку. — На самом деле это не самый важный на данный момент вопрос, но я тебе на него отвечу. Давай только немного перекусим, а то ведь и не позавтракали. Я голоден, как гризлер, — и он начал рыться в своем рюкзаке.
Достал вчерашние припасы, которыми мы ужинали: хлеб, чуть плесневелый сыр и полоски жесткого вяленого мяса. Желудок заурчал, напоминая, что его сегодня не кормили и, более того, подвергали истязаниям, и я села, ожидая, когда парень даст мне влажные салфетки…
…Утолив первый голод и продолжая жевать, парень начал говорить:
— Честно говоря, я не понимаю, что тебя так удивляет. Мы все что-то эдакое можем. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Кто-то водой управлять, кто-то ветром, кто-то, как я, огнем, а у кого-то талант к алхимии — он варит зелья и делает такие чайные сборы, что могут поднять человека чуть ли со смертного одра или, наоборот, без труда туда отправить. У кого-то зрение такое, что за километр разглядит, что у тебя на руке набито, а кто-то имеет суперострый слух, — он взмахнул зажатым в руке бутербродом. — Да сколько людей, столько и талантов. Неужели у вас в городе не так?
Я смотрела на него и с трудом верила в сказанное. Если бы сама не видела, что он может сделать, не поверила бы ни единому слову. Это же сказки какие-то! Люди… Обычные люди ничего подобного делать не могут!
— В городе живут обычные люди. Мы ничего этого не умеем, — наконец, ответила я.
— Как это? — парень даже перестал жевать. — Но ведь все, кто выжил после катастрофы, изменились. Иначе выжить было невозможно!
— То есть все, кто живут за городской стеной, в какой-то степени мутанты?
— Конечно. У нас у всех с шестнадцати лет развивается какой-нибудь талант или, как ты выражаешься, мутация. Док говорит, что подобная эволюция позволила когда-то выжить остаткам человечества.
— К-каким образом?
— Это сложно объяснить, по крайней мере, я слабо понимаю в теории эфирной мутации энергетических потоков тела. Но док может рассказывать об этом очень долго. Суть в том, что благодаря этой мутации человеческое тело получает возможность взаимодействовать с миром — или, как некоторые говорят, эфиром или мировым эфиром — на более глубоком уровне. Именно это взаимодействие каким-то образом реализуется в различные умения.
Я сидела и переваривала услышанное:
— То есть… получается, что мутаген, который вызывает вот эти странные способности, спас человечество?
— Получается, что так, но не совсем.
— Все равно не понимаю, — не в силах уместить в голове совершенно иной взгляд на вещи, о которых с самого детства знала совершенно другое. — Мутаген развился под действием вируса, а потом сумел этот вирус уничтожить. Или человеческий организм сам сумел эволюционировать, чтобы защитить вид?