Издержки хорошего воспитания (сборник) - стр. 8

– Пойми, – тихо заговорил он, – вот она, красота, которой мне недостает. Красота должна изумлять, поражать, она должна захватывать тебя, как наваждение, как пронзительный женский взгляд.

Он обернулся к ней, но она промолчала.

– Ты меня понимаешь, Анита… то есть Ардита?

И опять ни слова в ответ. Ардита сладко спала.

На вторые сутки в тягучий от солнца полдень прямо по курсу возникла какая-то точка, которая мало-помалу превратилась в серо-зеленый островок, образованный, по всей видимости, гранитным утесом, плавно спускавшимся на протяжении мили под изумрудными лужайками и низкими зарослями к южной оконечности, где его сменял песчаный пляж, лениво принимавший ласки волн. Когда Ардита, сидя на своем излюбленном месте, дочитала «Восстание ангелов», захлопнула книгу и увидела это зрелище, она ахнула от восторга и позвала Карлайла, в задумчивости стоявшего у борта.

– Это оно и есть? Твое укрытие?

Карлайл равнодушно пожал плечами:

– Ты сама напросилась. – Повысив голос, он окликнул новоявленного шкипера: – Бейб, это и есть твой остров?

Из-за угла рубки выглянула кукольная голова мулата.

– Йес-сэр! Он самый!

Карлайл обратился к Ардите:

– Уголок что надо, верно?

– Верно, – согласилась она, – только спрятаться тут негде.

– Ты все ждешь, когда твой дядюшка начнет рассылать бесчисленные радиограммы?

– Нет, – откровенно призналась Ардита. – Я – за тебя. Просто хотелось бы посмотреть, как ты будешь выпутываться.

Он рассмеялся:

– Ты наша козырная карта. Думаю, нам придется оставить тебя при себе как талисман, хотя бы на первое время.

– Вы же не отправите меня обратно вплавь, – ледяным тоном сказала она. – Иначе я возьмусь писать бульварные романы о твоих проделках – ты мне довольно порассказал вчера вечером.

Вспыхнув, он слегка сжался:

– Извини, если утомил.

– Да нет, разве что в самом конце, когда стал возмущаться, что с тобой не танцуют дамочки, для которых ты играешь.

Он в сердцах вскочил:

– У тебя не язык, а жало.

– Ну, извини, – потеплев, она рассмеялась, – просто мужчины, особенно те, которые ведут убийственно платонический образ жизни, нечасто потчуют меня своими амбициями.

– Вот как? Чем же они тебя потчуют?

– Комплиментами, – зевнула она. – Говорят, что я фея юности и красоты.

– И как ты отвечаешь?

– Да никак – молча соглашаюсь.

– Неужели все знакомые мужчины объясняются тебе в любви?

Ардита кивнула:

– А что такого? Вся жизнь – это движение к одной-единственной фразе: «Я тебя люблю» – и обратно.

Карлайл расхохотался и сел на прежнее место.

– Не в бровь, а в глаз. Это… это неплохо. Сама придумала?

– Сама, точнее, выяснила опытным путем. Глубокого смысла здесь нет. Остроумно, не более.

– Такие замечания, – помрачнел он, – типичны для вашего круга.

– Ох, – досадливо перебила она, – избавь меня от лекций про элиту. Не доверяю тем, кого в такую рань тянет философствовать. Это как выпивка к завтраку, начальная стадия помешательства. Утром нужно выспаться, искупаться и ни о чем не думать.

Минут через десять яхта развернулась по широкой дуге, будто готовясь причалить к острову с севера.

– Что-то здесь не то, – засомневалась Ардита. – У скалы бросить якорь невозможно.

Теперь они направлялись прямо к утесу высотой, наверное, в тридцать метров, если не больше, и, лишь когда до него оставалось метров пятнадцать, Ардита увидела их цель. От восторга она захлопала в ладоши. В скале была расщелина, полностью скрытая причудливым каменным козырьком; туда и устремилась яхта, а потом на самом малом ходу прошла узкой, кристально чистой протокой меж двух гигантских серых стен. Их встретил маленький золотисто-зеленый мир, где они и бросили якорь в сверкающей лагуне, окруженной невысокими пальмами, – это напоминало сооруженный детьми город на песке: зеркальце-озеро, прутики-деревья.