Избушка на костях - стр. 13

– Это я?

Я моргнула и словно впервые посмотрела на линии, поспешно рождающиеся на песке. И правда, в них угадывался мужской облик.

– Не ты, – нарочито беззаботно отмахнулась я. – Молодец красный. Из моих снов.

Молодец красный – такими словами бросались разве что девки на гаданиях. Я сначала смутилась, а потом выпрямила спину. Пусть думает, что я пошутила.

Тим усмехнулся, а затем продолжил подначивания, которые я же сама и завела:

– Это что же за молодец красный тебе снится?

Несмотря на общий шутливый тон, в голосе Тима прорезалась темная нотка – опасная, низкая, бьющая тревогой. По сердцу разлилась блаженная теплота.

– Ревнуешь?

– Не к чужаку из снов.

Между нами ненадолго повисла тишина, разбавляемая только шумом леса. Первым молчание нарушил Тим.

– Я не женюсь, – сухо сказал он.

Я резко обернулась. Друг сорвал травинку и обхватил ее губами, катая из одного уголка рта в другой.

– Почему? – тихо спросила я, стараясь не поддаваться радости, озарившей душу. – Сам сказал, невеста красивая. Ты старший сын, тебе все равно придется обзавестись семьей.

– Мне не нужна семья! – непривычно яростно выплюнул Тим и отвел взгляд в сторону – к ручью, шелестящему чуть в отдалении от нас. – У меня есть все, чего я мог бы желать.

Его ладонь, до этого покоящаяся на траве, вдруг легла на мою. Тим, все так же не глядя на меня, уверенно сжал мои пальцы. В голове зашумело. Я замерла, боясь спугнуть этот миг, испортить его. Пусть потом буду жалеть, но сейчас мне хотелось продлить этот момент – бесконечно сладкий, с чуть кисловато-горьким послевкусием, как спелая клюква в меду.

Резкие слова Тима, брошенные так искренне, так зло, таили в себе недомолвки. Что именно хотел сказать друг? Я могла бы переспросить, но тяжелее всего отказываться от надежды – редкого и самого драгоценного подношения, позволяющего мне… нет, не жить, но выживать.

Потому я промолчала.

Наши пальцы сплелись. Рядом валялась брошенная веточка и виднелся размытый от соприкосновения с нашими ладонями рисунок. Перед глазами звонко шумел быстрый ручей. Где-то за спинами пофыркивал Ветерок. Но весь мир для меня сузился до этого пятачка, где мы с Тимом сидели на траве, соприкасаясь руками и не смея взглянуть друг на друга.

– Отец тебя не простит, – негромко предупредила я. – Ты старший сын, ты должен продолжить род.

– Знаю.

И снова уже хорошо знакомое мне равнодушие, слегка разбавленное, словно чернила водой, беспечностью. Тима не пугали последствия. Как и всегда, он опирался только на свое мнение, ничье другое не имело для него значения.

– Смело и глупо! – вырвалось у меня.

Тим хмыкнул и покосился на так и не тронутые два пирожка. Я вспыхнула, легко догадываясь о том, что он мог бы сказать, но не стал.

– Кто бы говорил, – прошептал Тим в сторону, а затем решительно поднялся на ноги и меня за собой утянул. – Теперь и за земляникой можно.

Позади остались и ручей, и рисунок, и даже пирожки, к которым ни один из нас так и не притронулся, – упрямства нам обоим было не занимать. Ветерок безмятежно трусил по лесной тропе к одной из облюбованных мною полянок, где в тени деревьев растеклось целое озеро тройчатых темно-зеленых листочков, скрывающих сочные бархатистые ягоды. Я по-прежнему сидела на спине коня позади Тима. Мои руки покоились на его поясе. Тряска укачала меня, а солнце, пробивающееся сквозь густые кроны, почти сморило. Казалось, я лишь на мгновение прикрыла глаза… и тут же возле моего лица пролетел камень. Его острые грани не зацепили щеку только чудом!