Избушка, кот и другие неприятности Наськи Соловьевой - стр. 7
Честно говоря, мне показалось, что я пилюлю с эффектом отупения проглотила, потому как вообще перестала что-либо соображать после слов о другом мире. И вот ведь парадокс – умом-то я понимаю, что должна паниковать, ведь другой мир, это вам не шутки, но душа моя оставалась спокойной и непринужденной, будто я всегда жила в этом мире, а конкретнее, в Темном лесу. Странно все это…
–… не любит, – меж тем поучительно продолжал Ростислав, бодро вышагивая по узенькой дорожке в самую глубь лесной чащи. – Поэтому, Настасья, если не хочешь его этим разозлить, то советую держать язык за зубами, иначе, горемычная ты моя, нам с тобой си-и-ильно не поздоровится!
Я же, состроив умную «мину», теперь размышляла: «Чего же такого я не должна говорить, а главное кому»? И ведь стыдно переспрашивать у Родьки, вдруг еще обидится, что я прослушала все, что он мне говорил. Эх… Знала бы я, к чему это может привести, лучше бы переспросила сто раз, получив за это небольшой нагоняй, чем то, что произошло дальше… Э-э-эх!
Глава 5
Стоило нам только ступить в самую темную часть леса, как Ростик вдруг остановился и, почтительно склонив голову, торжественно произнес:
– Приветствую тебя, хозяин чащи лесной, да не прогневайся на мирных путников, а прими нас, чтобы познакомиться с новой ведьмой Темного леса.
А я стою, поджилки трясутся, зуб на зуб не попадает, а глаза, точно два бездонных блюдца – страшно, пипец. Я еще никогда в жизни в лес не заходила, тем более в такую глухомань!
И только я подумала, что больше, по идее, бояться просто невозможно, как вдруг совсем близко от меня с Ростиком, метров, эдак, пять-семь, может и больше, зашевелилось что-то корявое, трухлявое и… с горящими желтыми глазами, размером с мой кулак!
– Кто-о-о посмел потрево-о-ожить мой со-о-он? – провыл-проскрипел этот… это… нечто!
– Ростислав Великолепный, – снова склонился в поклоне кот, а я…
– М… мам-м-м-моч… чки… – проблеяла кое-как, чувствуя, как на затылке начали шевелиться волосы, а по коже побежали неприятные мурашки… Короче, покрылась я гусиной кожей, а по спине такой холодок пробежал, что я непроизвольно передернула плечами.
– Мамочки? – прошелестел голос неведомого чудовища, уставившись точнехонько на меня. – Никогда такого странного имени не слышал…
– Хозяин лесной, не серчай на эту безголовую, это она сдуру болтнула – не подумала…
– А зачем же ты ко мне глупую-то приве-е-ел? – провыл трухлявый… эм… пенек?
Не, ну а как его еще обозвать: труха сыплется, ветки во все стороны торчат, листики такие, словно их сперва хорошенько пожевали, а затем выплюнули за ненадобностью, а еще сам этот, как его там… короче, он здоровый, раза в два меня выше, но такой скрюченный, что можно подумать, будто передо мной такой ста-а-а-арый-старый дедок. Ему лишь тросточки не хватает, чтобы идти стало легче.
– А… а вы кто? – осмелилась я все же задать животрепещущий вопрос.
И вот тут я поняла, что что-то явно сделала не так: кот, испуганно мяркнув, резко упал жирным пузом на землю и прикрыл голову лапами, тихо повторяя: «Ой, дура, ой и дура! Я же предупреждал! Ой, что будет… домой хочу…»
Стою, понять не могу, что такого я спросила, вроде вопрос-то не страшный и ничего в нем такого нет, но стоило только перевести взгляд с Ростика на… вот эту трухлявую образину, как поняла, что, таки, да, я что-то ляпнула, не подумав.