Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник) - стр. 52
Протокол составляется в соответствии со ст. 141 и ст. 182 УПК РСФСР. В нем указываются также данные, послужившие основанием для реконструкции, отражаются ход и результаты реконструкции и последующего осмотра (разрядка наша – О. Б.) реконструированного объекта.» [30, 134–135][26]
Детальный анализ текста новеллы, предлагаемой И. М. Лузгиным и И. Е. Быховским, проведен М. П. Хилобок в статье «К вопросу о следственной реконструкции при осмотре места происшествия». В ней же приведены весьма убедительные, на наш взгляд, аргументы, опровергающие самостоятельный характер реконструкции [131].
В связи с этим мы лишь вслед за М. П. Хилобок отметим, что сам текст новеллы указанных авторов о реконструкции свидетельствует о том, что реконструкция носит подчиненный, вспомогательный характер относительно следственных действий, для рационального и эффективного осуществления которых она производится (осмотра, опознания, следственного эксперимента, экспертизы). Такой вспомогательный, не самостоятельный характер реконструкции отчетливо виден при сопоставлении ее с определением процессуального следственного действия. «Следственные действия представляют собой приспособленные к получению и передаче определенного вида информации комплексы познавательных и удостоверительных приемов, операций по собиранию и проверке доказательств, предусмотренные процессуальным законом в виде правил и осуществляемые непосредственно следователем (судом)» [88, 383–384][27].
Если в аспекте определения следственного действия рассматривать содержание реконструкции, то представляется очевидным, что оно не отвечает многим требованиям, предъявляемым к совокупности приемов и операций по собиранию и проверке доказательств, именуемых следственным действием. В самом деле сама реконструкция способствует выявлению некой искомой информации. Однако извлечь такую информацию из реконструкции, придать ей доказательственный характер возможно лишь в процессе производства таких следственных действий, как осмотр, опознание, следственный эксперимент и т. д.
С этих позиций мы считаем необходимым рассмотреть примеры реконструкций, приведенные И. М. Лузгиным в монографии «Методологические проблемы расследования» [81].
В процессе рассмотрения дела о краже уникальных настенных часов из помещения Вологодского областного суда Ф., признавая себя виновным в совершении данного преступления, пояснил, что часы, которые он украл, висели в коридоре суда над столом. С целью проверки его показаний были внесены изменения в обстановку коридора суда. В частности, там, где раньше висели часы, был повешен портрет, стол был переставлен в другой конец коридора и над ним был вбит гвоздь. Данная реконструкция была зафиксирована в отдельном протоколе. Приведенный в коридор суда Ф, которому было предложено воссоздать обстановку, существовавшую в момент совершения кражи, не задумываясь, показал на участок стенки над столом, где был вбит гвоздь и, по его мнению, должны были ранее висеть украденные часы. Это с очевидностью свидетельствовало о том, что Ф., оговорил себя и кражи часов не совершал.
Что же в доказательственном отношении содержала в себе указанная реконструкция? Представляется, что сама по себе она не имела никакого доказательственного значения, а естественно, способствовала выявлению некоторой информации. Однако лишь осмотр реконструированного места происшествия с участием подозреваемого позволил установить тот факт, что Ф. не знал, где висели похищенные часы и, следовательно, данной кражи не совершал. Таким образом, только осмотр места происшествия, правда своеобразный, после реконструкции имел доказательственное значение по делу