Избранные произведения. Том 2 - стр. 75
Большие глаза сестры чуть расширились.
– А, так это вы всю ночь не давали нам покою?.. Посмотреть на вас – мужчина вроде как мужчина… – Она хотела ещё что-то добавить, но, увидев, каким нетерпением блестят чёрные глаза Иштугана, оборвала себя на полуслове: – Вас пока ничем порадовать не могу.
Домашние ещё спали, когда Иштуган вернулся домой. Сняв пальто, он прошёл на кухню и поставил на плитку чайник.
Услышав его шаги, поднялась с дивана Нурия. Вскоре и Гульчира была на ногах. Вышел из своей комнаты Сулейман. По всему было ясно – он тоже провёл сегодня беспокойную ночь: лицо помятое, под глазами мешки.
– Сынок, ты уходил куда-то?.. – спросил он Иштугана. – Не к невестке?.. Как её состояние?
– Говорят, без изменений… по-прежнему.
В голосе Иштугана звучало скрытое беспокойство. Сулейману жаль стало сына.
– Ты, сынок, очень не раскисай, – сказал он мягко. – Такой уж наш род уразметовский, – много он трудностей доставляет, рождаясь на свет. Бабушка ваша, покойница, рассказывала – три дня мучилась, прежде чем разродиться мной. Да и ты, сынок, и Ильмурза, и Гульчира много беспокойства доставили, пока свет белый увидели. Одну Нурию ваша мать так родила, что и не почувствовала.
Нурия вся расцвела от радости, точно ребёнок, которому конфетку дали, задорно подняла свой хорошенький носик: «Видели, какая я!»
Прежде чем уехать на вокзал, Иштуган кликнул к себе Нурию.
– Прошу тебя… Почаще наведывайся к Марьям. А когда родится ребёнок, дай мне телеграмму-молнию. Сюенче – велосипед – за мной…
– Слово, абы!.. – подняла разгоревшиеся глаза Нурия.
Иштуган схватил чемодан. Надо было торопиться. Тяжело ему было оставлять в такой момент Марьям одну.
Глава четвёртая
Нурия сдержала слово. Ежедневно – по дороге в школу и из школы – она обязательно забегала в родильный дом. Чуть не каждую перемену по телефону звонила, но вести получала всё безрадостные. Марьям мучилась уже третьи сутки. И третьи сутки носила Нурия в своём портфеле заранее заготовленный бланк телеграммы-молнии.
Нурия жалела брата, жалела и сноху. Но что же она могла поделать? Охать да ахать? Это было не в её характере.
А сегодня в их классе произошла большая неприятность, и Нурия не смогла даже выбрать времечка, чтобы забежать в родильный дом. Она позвонила старшей сестре Ильшат, прося заменить её и зайти к Марьям.
А неприятность была вот какая. Нина Алексеевна Макарова, их классная руководительница, решила сходить к матери Розалии Якуповой, чтобы поговорить с ней о плохих отметках дочери. А мать Розалии, Шамсия, по прозвищу Зонтик, подняла шум: «Моя дочь учится совсем не плохо, зачем клевещете на сироту? Она и без того обижена судьбой». И заявила, что очень тщательно следит за дневником, о чём можно судить по подписи в нём. Тут-то и выяснилось, что у Розалии было два дневника. Матери она показывала подложный.
Нурие ни чуточку не было жаль Розалию. Так ей и надо. Если она не постеснялась обмануть мать, учительницу, пусть теперь хлопает глазами и краснеет. Это ещё цветочки. Одними слезами ей не отделаться. Нурия поставит вопрос о ней на обсуждение классного собрания.
Дома возмущённая Нурия поделилась своими неприятностями с Гульчирой. А Гульчира равнодушно выслушала её и, пожав плечами, сказала:
– Ничего удивительного, раз она дочь Шамсии Зонтик.