Избранница стража мглы - стр. 10

Бросив в глубокую глиняную посудину локон, кулон маркизы и нечто, очень похожее на высушенные лягушачьи лапки, Берзэ окропила подношения стража кровью (Моран предпочел не интересоваться, чьей именно), зачем-то от души плюнула в миску и, поднеся ее к бесцветным губам, принялась шептать слова заклинания.

Мгновения складывались в минуты напряженного ожидания. Вот над сосудом всколыхнулся дым, чтобы уже в следующую секунду бесследно рассеяться.

– Теперь наберись терпения и жди, – протянула стражу кулон ведьма. Камень померк, из ярко-изумрудного превратившись в темно-багровый, напитанный чарами и жертвенной кровью. – Девчонка должна созреть для ритуала. Сейчас, погоди… – Старуха прошаркала в дальний угол комнаты, утопавший во тьме, которую не в силах было рассеять пламя одинокой свечи, и принялась звенеть какими-то склянками.

– Что значит созреть? – нахмурился де Шалон.

– То и значит, – донесся до него глухой дребезжащий голос. – Хорошо бы ей в тебя влюбиться. Да и ты не вздумай отбрыкиваться от ее ласк. Чем сильнее будет ее к тебе чувство, тем проще будет осуществить задуманное, страж. Пусть носит кулон не снимая. А это, – вернулась к гостю чародейка и сунула ему в руку небольшой пузырек, наполненный чернильного цвета жидкостью, – чтобы не тратили время на притирания. Велишь служанке добавлять ей по капле в еду. И тогда она сама будет искать твоего внимания. Ни о чем, кроме близости с тобой, не сможет думать.

Моран безропотно принял совет и зелье, хоть и считал, что в приворотном пойле нет нужды. Девчонка наверняка и так без ума от счастья и с радостью упадет, как созревшая груша, в его объятия в первую брачную ночь.

А он… Что ж, бегать от будущей женушки точно не станет. Пойдет на все, даже на близость с пустышкой.

Лишь бы получить то, о чем так долго мечтал.

– Это мое ожерелье!

– Нет, мама́ разрешила надеть его мне! Отдай! Сейчас же отдай! – истерически взвизгнула Лоиз и для пущего эффекта топнула ногой. Потянула к себе несчастное украшение, которое вот-вот готово было рассыпаться аметистовыми горошинами по ковру.

Ожерелье это досталось нам от бабушки. Вернее, покойная баронесса завещала его Маржери, но сестре пришлось пожертвовать фамильной ценностью, так сказать, отделаться малой кровью. Иначе бы близняшки ее живьем съели.

– Да полно вам! – всплеснула руками нарисовавшаяся на пороге маменька. – Не дай Единая, еще испортите.

Увы, малолетние склочницы сейчас не слышали никого, кроме себя, ни одна не хотела уступить столь желанный трофей.

– Оно больше подходит к моим глазам! – решила на сей раз проявить твердость Соланж. Правда, аргумент, как по мне, привела так себе. Глаза-то у них одинаковые, светло-карие с золотыми крапинками, и, уж если на то пошло, сестрам больше бы подошли сережки и бусы из янтаря, которые я нашла в одном из многочисленных ларчиков, щедро пожалованных мне маркизом.

Хвастаться перед сестрами подарками от будущего мужа благоразумно не стала. Иначе точно бы передрались. Да и я пока считала себя не вправе распоряжаться всеми этими богатствами. Мало ли как все сложится.

Вот если бы его непонятная светлость был здесь и соизволил унять мое любопытство, быть может, я бы и успокоилась.

Тяжко вздохнула. Ответ на мои вопросы – роскошь, на которую, по-видимому, я пока не могла рассчитывать.