Избранница Наполеона - стр. 14

– Император пообещал ей королевство в Италии, включая… – я делаю выдох, – Рим.

Наступает напряженная тишина, и даже Обри понимает, что сейчас будет, и зарывается носом в лапы.

– Рим… – повторяет Полина, будто не веря своим ушам. – Да как он может отдавать ей величайшую жемчужину Италии, даже не подумав обо мне? – И тут она восклицает: – Я – княгиня Боргезе, и Рим должен принадлежать мне!

Я развожу руками так, будто это для меня загадка. На самом же деле я понимаю, что ее брат чувствует себя виноватым. Он прогнал жену, которую по-прежнему любит, ради женщины, способной родить ему сыновей. Это жестоко. Тем более что у него уже есть ребенок от польской любовницы, и этого мальчика вполне можно сделать наследником, одновременно сохранив и брак.

– А что она ему сказала? – не унимается княгиня.

То, что сказала бы любая женщина, наделенная достоинством.

– Что любовь не покупается и не продается, – отвечаю я. – Императрица предложение не приняла.

Полина откидывается на спинку дивана.

– Слава богу!

Раздается стук в дверь, и Обри бросается через гостиную. Она прямо-таки пританцовывает от нетерпения, ее черное тело все извивается.

– Ты только посмотри! – смеется княгиня. – Успокойся, радость моя, это всего лишь гость.

Я иду открыть дверь, но при виде посетительницы Обри стремглав возвращается к хозяйке.

– Ее величество королева Каролина, – провозглашаю я безо всякого энтузиазма.

Младшая из сестер Бонапарт отодвигает меня в сторону, и я полностью разделяю настроение Обри. Невозможно себе представить женщину, которая менее подходила бы на роль неаполитанской королевы. Приземистая и нескладная, с вечно бегающими глазками и таким цветом лица, будто ее всегда лихорадит.

– У меня новости. – Она усаживается напротив сестры и поправляет бархатную шляпу, так чтобы перья небрежно свесились с одного боку. Император хоть и сделал ее проходимца-мужа, Иоахима Мюрата, королем Неаполя, но вкуса это не прибавило ни тому, ни другому. Если Полина – само солнце, то Каролина – лишь тусклая звезда, и между сестрами вечно тлеет зависть.

– А я знаю! – самодовольно отвечает Полина. – Поль мне уже рассказал. Он разводится! – Но Каролина, которой бы следовало сейчас быть разочарованной – ведь не она первая принесла благую весть, – улыбается. – Что? – наседает Полина. – Что-то еще? Он собирается сделать официальное заявление?

Теперь ее сестра изображает напускную скромность.

– Не знаю, может, его превосходительство тебе расскажет. – Она переводит взгляд на меня. – Он ведь все знает.

Полина пожимает плечами.

– Не хочешь говорить…

– Он составил список! – проговаривается Каролина. – Там сплошь иностранные принцессы. И ни одной француженки!

Полина повышает голос.

– Список невест?

Довольная реакцией, Каролина важно кивает.

– И в нем числятся австрийская принцесса Мария-Люция и сестра русского царя Анна Павловна.

– Я тебе не верю!

– Тогда будем считать, что мама мне никакого списка не показывала. Мне, наверное, приснилось.

– Он ни за что не женится на австриячке! – восклицает Полина. – Последняя французская королева из Габсбургов была обезглавлена.

– Это было шестнадцать лет назад. Кто теперь вообще помнит Марию-Антуанетту?

Весь Гаити, мелькает у меня. Именно благодаря ей Туссен провозгласил от имени всех цветных конец рабству. Если бы не она, никакой Французской революции бы не было. А если бы не Революция и не Декларация прав человека и гражданина, Туссен не вдохновился бы на провозглашение Гаити свободным от рабства и угнетения. Потребовалось тринадцать лет и сто тысяч жизней, чтобы французы убрались с Гаити, но вчетверо больше было убито после казни Марии-Антуанетты.