Избранная по контракту - стр. 41
И тут Эдик меня разочаровал, вместо того чтобы просто сказать, куда на время нам припрятать кубышку, он стал разрушать мой мозг всякими страшными словами типа: акция, облигация, котировка, займы, инфляция и процент по кредитам, какие ставки в банках каких миров наиболее выгодны, и т. д., и т. п. Примерно на пятой минуте его доклада я потеряла нить рассуждений и попыталась уйти в астрал, где спокойно могла переждать, когда закончится его лекция по межмировой экономике. Поняв, что товарищ оседлал своего любимого конька, а в нас нашел благодарные уши, я сделала умное лицо, про себя напевая песенку про поле чудес в стране дураков. Ну, неудобно было мне признаться, что единственный капитал, которым я, чего уж тут скрывать, не умею распоряжаться, – это моя зарплата, а на моей сберегательной книжке лежат какие-то сто раз деноминированные копейки, положенные мне на свадьбу еще прабабкой. Наконец он выдохся и вопросительно уставился на меня. Присев на умняк, я с важным видом покивала головой и предложила ему поместить наши капиталы туда, где лежат его денежки и деньги моих знакомых стервецов, а большую часть туда, где хранит свои трудовые копейки Абраша. Седьмая ресница на левом глазу мне подсказывала, что кто-то из его родственничков явно был родом из земли обетованной. Судя по тому, как просветлело лицо Эдика, именно эти банки он мне и рекомендовал, но мозг напомнил о нестыковках в вопросах невозможности использовать в походе выигранные деньги. Банк мы сорвали, поверенного нам прислали, а наличку не дают. Придется прощупать на эту тему Эдика. Видя, как он пребывает мечтами в финансовых операциях, я решила вернуть его с небес на землю и попытаться вытрясти из него хотя бы какую-нибудь мелочь на первое время.
– Эдуард, дружок, а не скажешь ли ты мне, могу ли я и из своих капиталов изъять пару-тройку тысчонок в местных денежных знаках на первое время?
– Боюсь, что нет. Насколько я знаю, вы можете получить их только в случае своего успеха, – отрицательно качнул головой Эдик.
Я выматерилась, ситуация была идиотская: выигрыш и гонорар за квест – это же разные вещи. Печенкой чую, к этой заднице причастна волосатая рука троицы. Как любит говорить моя подруга: «Ауй полный!» У нас была куча денег, но мы ее не могли взять, а из налички имелась выклянченная прозорливым Сосискиным монетка, да и то неизвестно, из какого металла сделанная. Эдик виновато молчал, а я зло курила.
В этот трагический момент на сцену вышел Сосискин, и, судя по выражению на морде, пес решил мстить. Сверкнув огненным взором, он патетически взвыл:
– Ви таки хотите нашей смерти? – с непередаваемым одесско-еврейским акцентом начал он.
Эдик попытался дернуться, но пес протестующее поднял лапу.
– Ви мне таки хотите сказать, шо ми без нормального питания должны заняться подрывной деятельностью в глухом подполье и без гешефта от командования? Таки я не слышу? Вам нечего нам сказать за деньги? Ша, тогда за деньги буду говорить я. Поверьте мне, старому ветерану фронтов Колчака и раскаявшемуся махновцу, все диверсанты потерпели поражение, потому что кое-кто не озаботился о горячем питании и подвозе фуража.
– Какой фураж?! Какой к черту фураж?! Заткнись, христопродавец! – шипела я, но Сосискина было не остановить.