Из жизни отдыхающих, или Отголоски прошлого - стр. 10
Софья Михайловна вопросительно подняла глаза:
– Постойте, постойте… так это ваш портрет на рекламном щите при въезде в Заозерск?
Владлен Иванович махнул рукой:
– Да говорил ребятам-фотографам… ну не похож! К сожалению, у нас мало где работают настоящие профессионалы…
– Подождите, – Софья Михайловна словно бы пыталась что-то вспомнить, – так вы – Владлен Иванович Перепригора?
– Подопригора… так будет правильнее.
– Ой, извините…
– Да… ничего, я привык. Одно время даже хотел сменить фамилию, но гордость за отца не позволила этого сделать.
– Ну конечно же! – Софья Михайловна постукивала по столу пальцами. – Прошлой зимой я писала репортаж о героических подвигах наших земляков и наткнулась на материалы об Иване Подопригора… так, значит вы – его сын?
Легкая улыбка гордости и самодовольства скользнула по лицу Владлена Ивановича:
– Вы правы. Иван Подопригора – это мой отец. Он погиб уже в мирное время, говоря вашим журналистским языком прошлых лет: «Защищая народное достояние от посягательств иностранных шпионов и вредителей». И, чтобы увековечить память, одной из улиц Заозерска присвоили его имя. Ну… не будем о грустном прошлом, давайте жить прекрасным настоящим. Посмотрите, какой закат!
Официант хлопотал вокруг их столика, подавая новые блюда. Лицо Софьи Михайловны сияло. Владлен Иванович не отрывал от нее взгляда. Постепенно скованность общения сгладилась, они перешли на «ты». Вместе смеялись, перебирая в памяти различные истории из жизни.
– Ты не представляешь, – рассказывала Софья Михайловна про сына, – он сутками висит в интернете, выуживает оттуда какие-то физические эксперименты и научные фокусы…
– Ну, это же здорово, – подхватил Владлен Иванович, – мальчик творчески развивается.
– Для его творческого развития это, безусловно, благо, чего не скажешь относительно благополучия и чистоты нашей квартиры. Вот, например…
Солнце уже давно скрылось за кромкой горных хребтов, озеро погрузилось в ночную мглу, и только звезды, словно рассыпанные чьей-то щедрой рукой, бескрайним ковром сверкали на небе.
– Извините, мы закрываемся, – вежливый голос официанта вернул их к реальности.
– Ну… что… прогуляемся по ночному берегу? – предложил Владлен Иванович.
…Оказавшись перед крыльцом базы, они остановились.
– Мои еще не спят. Если их не загонишь в постель, то будут сидеть до утра, – Софья Михайловна кивнула на освещенное окно второго этажа.
Над входной дверью цедила рассеянный свет энергосберегающая лампа, в ближнем к крыльцу окне, в комнате охранника, тускло маячил экран телевизора. Ночной воздух принес с собой освежающую прохладу, и Владлен Иванович почувствовал легкость и прилив сил. Обняв Софью Михайловну за плечи, он притянул ее к себе и, внезапно ощутив неясный нежный аромат, должно быть исходящий от ее кожи, начал ловить жадным ртом ее полуоткрытые губы.
Мягко, но уверенно Софья Михайловна отстранилась от него:
– Извини, Владлен, но мне пора. Спасибо тебе за вечер.
– Софушка, – взволнованно зашептал он, – пойдем ко мне… посидим, ты вся дрожишь, ты замерзла… у меня есть эксклюзивный коньячок – подарок французской делегации… Пойдем, погреешься…
– Нет, сейчас я не могу. Меня дети ждут. Прости, – Софья Михайловна старалась говорить спокойно, но ее голос дрожал.
Они медленно поднялись на крыльцо и вошли в коридор.