Из смерти в жизнь… Войны и судьбы - стр. 19
Помню, что рядом в землянке был наш офицер. Дополз до его землянки – он там с одним солдатом сидит. Говорю: «Надо уходить отсюда! Разве мы сможем немцев задержать?». А как идти? До высоты – метров триста-четыреста, ровное место.
И в конце концов нервы у нас не выдержали. Мы втроём – санитар, легкораненый и я – перебежками бросились из землянки. Немцы заметили и открыли вдогонку огонь трассирующими пулями. Когда по тебе стреляют трассирующими, это очень страшно! Ты видишь пули, летящие в тебя. Но бежали, падали и петляли мы так быстро, что немцы в нас так и не попали…
Добежали… Раненого я отправил в тыл. А вот куда мой санинструктор подевался, не знаю. Что делать, куда идти? Нашёл ход сообщения, дошёл до ячейки стрелковой. А там сидят два солдата с пулемётом, только они не из нашего полка. И вдруг появляется капитан, заместитель командира нашего батальона по строевой части: «О, ты ещё живой!». – «Живой, товарищ капитан». – «Я тебе поручаю вести оборону на этом фланге, на правом, а сам пойду на левый фланг».
Капитан ушёл. Мы с двумя солдатами сидим. Немцы в гору лезть не торопятся. Но потом всё-таки поползли в нашу сторону. Расстояние до них – меньше ста метров. Мы их хорошо видим. Пулемётчик стал стрелять. Немцы ответили. Вдруг пулемётчик осел на дно ячейки – убит… (Понятно, что немцы сразу засекли пулемёт и сосредоточили огонь на нём.) А второй боец куда-то делся, я даже не заметил, как он пропал. Я остался с пулемётом один. А я же в нём совсем не разбираюсь – это тяжёлый станковый пулемёт! Какие кнопки нажимать? Но немцы-то снизу ползут прямо на меня. Что-то надо делать… Нажал – не помню на что-то, – пулемёт стал стрелять!
Стрелял я недолго – лента быстро кончилась. А менять-то ленту я не умею! Пока я стрелял, немцы приостановились. А как пулемёт замолчал, снова поползли. Капитана нет… Что я с пистолетом один буду тут делать? Как и чем держать оборону? И я побежал в тыл… Скоро наткнулся на наших полковых миномётчиков. Командир миномётной роты обрадовался: «Хорошо, что ты к нам вышел! У нас ни одного медика тут в живых не осталось».
Бой стих. Никто не стреляет. Нашёл одного раненого, оказал ему помощь. Потом думаю: надо у командира узнать, а что вообще за обстановка? Что дальше-то делать? Землянка командира была рядом. Я к нему зашёл. У него заместитель сидит, замполит, двое солдат с винтовками. Махнул рукой мне: не до тебя тут! И я сообразил, что на позициях от всего нашего полка осталось всего-навсего восемь человек…
Вышел из землянки. Вижу: метрах в пятистах со стороны моря наши идут! Обрадовался: они сейчас нам помогут, хоть как-то оборону сможем держать! Они идут себе спокойненько, не стреляют. Стали приглядываться: двигаются очень осторожно. Наконец кто-то взглянул в бинокль. Всё сразу стало ясно – это шли немцы… Но почему они идут со стороны наших тылов, ведь за ними явно просматривалось море? Неужели всё кончено?.. (До этого мы надеялись на помощь моряков. Думали: лишь бы продержаться до вечера! Ведь ночью могли подойти корабли и забрать нас. Мы знали, что моряки не раз выручали обороняющихся на суше.)
Кто-то из нас решил, что лучше пустить себе пулю в лоб, чем сдаться в плен. Я в плен тоже сдаваться не собирался. Но командир запретил нам стреляться. А мне он вообще сказал, что мои знания и опыт очень пригодятся нашим раненым бойцам, даже если я попаду в плен. Ведь немцы им помощь оказывать не будут.