Из ряда вон - стр. 23
– День да ночь – сутки прочь, а всё к смерти ближе, – снова включил режим поговорок дядя Миша. – В любом случае, тебе, Таир, доверия нет, я вообще думаю, что ты сам Сигуранца такая же, как и твой товарищ… Но новости неплохие – может кто-то отсюда и выберется, если Светлый Совет комиссию пришлёт…
А когда Таир отправился обратно – в карьер, то Гай задумчиво проговорил:
– А если нам нашу акцию устроить как раз в тот момент, когда комиссия эта самая прибудет – вот это будет шуму, а? Только как нам узнать, что комиссия приехала?
– Аха-ха-ха, Гай, это же чрезвычайно просто! Когда станут присылать непросроченные батончики, включат все фонари и вышлют детали для двух сломанных конвейеров – это и будет значить, что комиссия вот-вот прибудет! Это везде работает одинаково – что на Пангее, что на Кондопоге, что здесь, на уродском Жмыхе! Мы почти готовы – можем тормознуть добычу дней на десять точно, а через три дня – накопим запасов на две недели.
– А что делать с работягами? Как с ними будем объясняться? Они нас лопатами не забьют, когда поймут, что мы ставим под угрозу поставки с поверхности?
– Потребуем для них медицинского обслуживания. Мол, готовы работать – не готовы подыхать. Мол, процесс налажен, работники опытные – это же логично ими не жертвовать! Думаю, с такими требованиями люди пойдут за нами. Улучшение условий труда и всё такое – это всем по нутру. В конце концов – потребуем, чтобы нас обеспечили нормальными кроватями! Да, мы уроды – но мы стойко искупаем! Много пафоса, много правды – и у тебя-то точно появится шанс выбраться отсюда!
– Стоп, стоп, дядя Миша! У меня?
Седой медвед задумчиво посмотрел в глаза парню.
– Ну ты совсем за идиота меня не держи, Гай Кормак. Я же вижу – ты не нашей породы. Ты – как раз тот случай, за которым сюда комиссия прибыла. На Жмых тебя заперли, чтобы убрать с дороги важных дядей, да? Убивать им было тебя не с руки – может чистоплюи, может ещё какие-то причины… А вот сгноить постепенно – это для них выход. Я таких моралистов в пиджаках навидался – боятся ручки запачкать. А я так думаю: охотишься – имей уважение сожрать добычу! Приговорил к смерти – будь добр сам рубить голову!
Гай кивнул. Он, в общем-то, так и делал. А какие у него были варианты во времена, когда он сам был и монархом, и судьёй, и палачом и всем населением Ярра в одном лице?
– Потому – ты можешь громко об этом заявить, когда они спустятся сюда. Ты, и ещё несколько парней – у Дона есть кое-кто, ещё один священник из четвёрок… Вас видно. Вы – не такие, – вещал рашен.
– Полегче, дядя Миша, полегче! Я вас не оставлю, даже не думайте… Мне не по душе, что вы жрёте человеческую печёнку, но я тоже кое-чего навидался и потому не готов просто так разбрасываться людьми, которые готовы прикрыть спину и поделиться последним…
– Пафос! Пафос и благие намерения… – отмахнулся лапищей медвед. – Моя задача – сделать своё существование тут более комфортным, а выбраться из этой дыры я, если честно, не надеюсь.
Гай упрямо сжал зубы – ему плевать было на фатализм рашенов. Они нужны были ему – все вместе. У него, на Ярре, каждый человек на вес золота, и разбрасываться такими кадрами – просто грешно. А печёнка… Может быть, печёнка диких бизонов понравится им больше, чем печёнка токсичных киборгов?