Из ряда вон - стр. 20
Большая часть каторжан предпочитала ныть и обвинять в своих бедах кого угодно, только не себя. Виноваты были родители, плохая компания, копы, судья, прокурор, адвокат, присяжные и всё общество в целом. «Не мы такие – жизнь такая!» – рефреном звучало во время перекуров и обеденных перерывов. Все кругом были виноваты.
Не ныл Думбийя. Он как-то рассказал Гаю, что подался в пираты из-за того, что хотел стать самым крутым парнем в деревне. После того как знойная красотка Платиша отказала ему и уехала на пикапе с полевым командиром местных повстанцев в ярком малиновом берете, Дум-Дум – тихий домашний юноша, любивший математику, пауэрлифтинг, собак и Платишу – попросился на корабль к контрабандистам, которые периодически залетали к ним в джунгли пополнить запасы продовольствия, поразвлечься и почувствовать под ногами твёрдую землю. Думбийя был из тех огромных увальней, которые не осознают свою силу и позволяют издеваться над собой ребятам гораздо более щуплым – и потому никогда не пользовался авторитетом.
Но на корабле его допекли. Тихого юнгу попыталась взять в оборот парочка гомиков. Осознав суть их посягательств, юный зумбиец[К1] проломил извращенцам головы о переборку. И, почувствовав первый раз запах крови, он понял – насилием можно решить если не все проблемы, то очень, очень многие. Путь от юнги до боцмана был для него коротким и кровавым. Новый опыт и знания попадали в благодатную почву – Думбийя впитывал всё как губка. Несколько рейсов с синтетическими наркотиками – и он вернулся в родную деревню обеспеченным кавалером, завидным женихом-астронавтом со стальным блеском в глазах и решительно оттопыренной челюстью. Всего год прошёл – и такие перемены!
Поменялась и красавица Платиша. Весь этот год она исправно работала походно-полевой женой в лагере повстанцев. Пресытившись ласками, бравый командир отдал её своим бойцам. Видимо, она была не против – после того, как подсела на синтетические наркотики, которые поставляли на Зумбу контрабандисты. И вот теперь она – с выпавшими зубами, посеревшей кожей и трясущимися руками торговала на рыночной площади кукурузными лепёшками.
Дум-Дум купил у неё одну и, поглядев в её мутные глаза, которые и не пытались распознать в статном астронавте бывшего тюфяка-одноклассника, вернулся на корабль и, дождавшись подходящего момента, подорвал его к чёртовой матери – вместе с экипажем, капитаном и наркотиками.
Ксавьер Саваж подобрал громилу на одной из космических станций, где Думбийя подрабатывал вышибалой между турнирами по боям без правил, и предложил должность абордажника, модификацию организма и хорошие деньги. Бывшему домашнему мальчику теперь было на всё плевать – и он согласился. Ему нравились лихие кавалерийские наскоки на торговцев, адреналин и кровь коротких рукопашных схваток с достойными противниками. И не нравились карательные операции на планетах и зачистки, а особенно не нравился Курт Волосан с его садизмом и заскоками. Он был неплохим парнем, которого засосало – этот Думбийя.
И он не ныл. Он считал, что получает по заслугам – но не собирался упускать шанс всё изменить. Он искренне уважал Гая и надеялся на его помощь, и при этом сам оказывал поддержку в его инициативах.
Не ныли медвежата и дядя Миша – эти безбашенные каннибалы воспринимали мир как данность, объективную реальность, в которой нужно жить. Для них везде было «zakon – tajga, medved' – prokuror». Похоже, одинаково комфортно они бы чувствовали себя в каменных джунглях Либерти, на просторах Абеляра и при двойной гравитации Ярра. Покряхтели бы, почесали свои бакенбарды – и приспособились постепенно, разобравшись в правилах игры.