Из мухи получится слон - стр. 32
Не мог же он все их держать в памяти?
Такая, казалось бы, перспективная записная книжка на поверку смогла порадовать нас всего тремя телефонами, но они тоже были бесполезны для нас.
– На всякий случай запишем эти числа из его книжки на чистый лист бумаги и сохраним.
– Да? И кто этим займется?
Мы с надеждой и мольбой посмотрели друг на друга. Я сориентировалась в ситуации быстрее, чем Наташа, и первой произнесла:
– Почерк у меня неважный, и пишу я на редкость грязно. Потом ничего будет не понять. Учителя в школе просто стонали от моих каракуль, – прибавила я для достоверности.
Наташа укоризненно посмотрела на меня и, тяжело вздохнув, приступила к переписыванию номеров. Я в это время занималась хозяйственными делами, которых оставалась еще уйма. Где-то на середине работы Наташу осенила мысль:
– А для чего я их переписываю?
– Мы оставим твою копию для себя, а оригинал передадим…. Не догадываешься, куда мы его передадим?
– Я не хочу в это верить, – заявила Наташа. – Даша, мне казалось, что теперь, когда мы раздраконили эту сумку, нам незачем идти в милицию.
– Мы составим перечень всего найденного в сумке и оставим его себе, а все вещи и сумку отдадим в милицию. За это деяние мы потребуем от них благодарности, которая будет заключаться в сообщениях нам интересных новостей. Только на этих условиях, и ни на каких иных, мы отдадим ее. По-моему, капитан честный человек, и если даст нам слово, то уж постарается сдержать его.
– Было бы здорово самим все распутать, – довольно вяло опять затянула свое Наташа, но я быстро перебила ее:
– И думать забудь об этом. Милиция будет работать на себя и на нас, а мы только сами на себя. Получается, что на нас работают две стороны. Кроме того, милиция обещала мне на завтра… – Здесь я прикусила себе язык, потому что представила себе реакцию Наташи на известие о том, что нас будет пасти переодетый в штатское страж закона. Она бы потребовала от него избавиться. Может быть, она и не напала бы на него, но уж убежала бы как пить дать. А мне после таких трудов по выклянчиванию охраны не хотелось лишиться этой самой охраны в один момент. «Ну уж нет, – подумала я, – про это я ей пока рассказывать не буду».
– Почему замолчала? – спросила Наташа. – Вспомнила о чем-то важном?
– Нет, ничего особенного. Ты пиши, а я займусь расшифровкой записок. Что может значить, например, такая запись: «Воскр. – вых., вт.»?
– В учреждениях типа поликлиник, офисов, банков, заводов воскресенье всегда выходной и писать об этом просто глупо, но если человек работает в ресторане, магазине или вообще там, где предусмотрена сменная работа, то такая запись вполне оправдана. Может, это график его работы. Или график работы чего угодно. Дескать, в воскресенье будет закрыто, а я зайду во вторник.
– Так мы ни к чему не придем. Попробуем теперь удачи с номерами телефонов, которые на бумажках, – сказала я.
– С ними все прекрасно. Они очень четко записаны. Вот смотри, телефон некой Анны – 544—98—30. Сразу становится ясно, что эта Анна живет в районе Пискаревки. Только что нам с этого?
– Предлагаю позвонить ей и спросить, кем ей приходится Амелин Петр. Навешать ей побольше лапши на уши и напустить густого тумана.
Набрав номер этой Анны, я нарвалась на ее мужа, и тот, услышав заготовленную мной фразу, почему-то начал пыхтеть, как закипающий дедушкин самовар. Пыхтел он очень долго. Я уже отчаялась услышать его соображения по поводу Амелина, как вдруг мужа Анны прорвало.