Из ледяного плена - стр. 22
– Вы же сказали, что они не общались.
– Так и было много лет. Но недели две назад Иринка появилась у дяди Борика. Плакала, говорила, что ей срочно нужны деньги, и он принес Малевича дяде Саве и попросил опубликовать объявление.
– И какие, интересно, неприятности «тянут» на полмиллиарда?
– Понятия не имею. И дядя Сава тоже не знает. Борик наотрез отказался ему про это говорить. А лезть к нему в душу дядя Сава счел неэтичным. Да вы знаете, это было совершенно невозможно. Дядя Борик казался очень веселым, компанейским и добродушным человеком, который лихо травил анекдоты и всякие байки, таким совершенно легким и безалаберным, но при этом на самом деле был замкнутым и застегнутым на все пуговицы.
– Застегнутым на все пуговицы и без носков?
– Внутренне застегнутым. У моей бабушки есть такое выражение – «Впускай в себя проблемы не дальше пуговицы». Это означает, что мало что настолько важно, чтобы впускать это в душу. Так вот и дядя Борик мало кого пускал дальше пуговицы. Понять, что скрывается за его напускной лихой веселостью, было абсолютно невозможно.
Что ж, именно такие люди чаще всего кончают с собой. Зубову, в отличие от девицы, это было хорошо известно. Ладно, ждать истины осталось недолго.
– Оставьте мне свой телефон, Велимира Брониславовна, – сказал он, чувствуя, что к концу этого длинного дня все-таки устал. И вообще, у него же сегодня день рождения. – Я завтра оповещу вас о результатах экспертизы и скажу, когда можно забирать тело. Вы до дома сами доберетесь?
– А что, вы собираетесь меня подвезти?
– Нет, у меня нет машины. Я живу неподалеку от работы, – сквозь зубы бросил он.
Ему ясно надо дать понять, что ни на какой интерес, помимо сугубо профессионального, эта девица рассчитывать не может.
– Тогда тем более уверяю вас, что прекрасно доберусь до дома. У меня, в отличие от вас, машина есть, и она припаркована у дома дяди Савы. Я собираюсь туда вернуться, потому что действительно тревожусь, что с ним могло случиться. Если он по-прежнему не вернулся, то я…
– Что вы сделаете? – Зубову внезапно стало любопытно, что предпримет эта странная девица, за дурацким видом которой, пожалуй, скрываются и ум, и характер.
– Позвоню папе, – сказала Велимира. И он улыбнулся, так по-детски это прозвучало.
Вечер своего дня рождения майор Зубов провел в одиночестве, впрочем как и все свои остальные вечера. Дома он очутился почти в двадцать три часа, закинул в стирку одежду, пропахшую моментально въедающимся запахом мертвецкой, и мимоходом с сожалением подумал о том, насколько тот неприятен не привыкшей к нему Велимире Борисовой. Принял душ, с удовольствием ощущая стекающие по телу потоки горячей воды, смывающей грязь не только с тела, но и с души, сварил глинтвейн из найденной в холодильнике бутылки вина, выпил его, сидя на подоконнике и глядя в чернеющий темнотой двор-колодец.
По-хорошему, следовало позвонить Дорошину и рассказать о том, чем обернулось его маленькое поручение, но почти в полночь звонить в семейный дом с двумя маленькими детьми Алексей считал неправильным и оставил это на утро, решив, что за ночь уже вряд ли что-то изменится. В сон он провалился сразу, как только голова его коснулась подушки, и утром пробудился свежим и готовым к работе, совершенно не рефлексируя о том, что стал на год старше.