Из истории государства Российского - стр. 14
Но вернулся к Блюменфельду. В начале осени сюда приехали чины из НКВД и зачитали Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья», согласно которому все российские немцы чохом записывались в потенциальные предатели, а потому подлежали переселению от греха подальше, в Сибирь и на другие просторы необъятного СССР. А уже 13 или 15 сентября немцы прощались с Блюменфельдом. В село понаехали солдаты – начальники думали, что жители будут сопротивляться депортации. Но немцы понимали, что против лома нет приема, и потому молча грузили свои нехитрые пожитки в машины, на которых их свозили на станцию к поджидавшим эшелонам. Брали самое необходимое: кое-что из одежды, кухонной утвари, старались больше взять продуктов, дорога-то предстояла дальняя. Ни одного случая не то что организованного, но даже спонтанного сопротивления ни в Блюменфельде, ни в других немецких населенных пунктах не было. Неизвестно, что при этом творилось в душе у каждого из выселяемых (попробуй-ка, за здорово живешь, оставь все десятилетиями нажитое, ставшую за века родной землю), но волю Сталина немцы выполнили покорно.
Везли их в товарных вагонах, как скот. Поезд тащился медленно, пропуская идущие на запад воинские составы. На одной из станций рядом остановился эшелон с евреями, вывозимыми из Белоруссии в Среднюю Азию. Евреи были голодные – успели за дорогу подмести свои припасы. Пока составы стояли рядом, успели обменяться: немцы им – хлеб, какие-то другие продукты, евреи – вещи, деньги, ценности. Кто чем был богат… А в сущности, все они были равны, и жизнь каждого в эти трагические дни практически ничего не стоила.
Через две недели пути блюменфельдцы были уже в Красноярске. А оттуда часть их переправили в село Красная Горка Березовского района. Председатель колхоза Лысенко обрадовался: такое пополнение, не менее трех десятков рабочих рук, было как нельзя кстати, поскольку все основное мужское население уже ушло на фронт. Расселили немцев, где придется. Семью Темпелей приютила одна женщина, сын которой был на фронте, и дом его пустовал.
– Сразу же начали с уборки урожая, – вспоминает Андрей Александрович. – Уже на второй день после приезда в Красную Горку мы молотили пшеницу на току. Потом было много другой работы: заготовка дров, уход за колхозным скотом. Пятнадцать человек из наших записали на курсы трактористов, в том числе и меня…
Самое интересное – молодой Темпель тогда знал всего десятка полтора русских слов (немцы жили у себя в Блюменфельде обособленно, учеба в школе велась на немецком языке, а русский изучался примерно так же, как немецкий в русских школах). Но его неплохо понимали, да и сам Андрей, как губка, впитывал в себя все новые и новые слова, целые словосочетания из русского языка и скоро мог довольно сносно изъясняться со всеми красногорцами, не питающими, кстати, никаких враждебных чувств к поселенцам.
На Виви
Не довелось Андрею стать трактористом: весной немцам объявили, что их руки нужны на крайнем Севере. Сказали: «Поедете ловить рыбу для армии». Председатель колхоза (уже другой – Игнатюк, а Лысенко ушел на фронт) закручинился: целых 40 семей враз должны были покинуть село. А к ним уже привыкли, нарадоваться не могли на работящих да безропотных немцев. Но они не были хозяевами себе – ими вертел как хотел НКВД. И в июне депортированных погрузили на пароход «Орджоникидзе», который доставил их до Енисейска. Дальше немцев повезли на баржах, буксируемых катерами – лесосплавщиками.