Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины - стр. 23
На променаде было людно. Ивана не искушали ни питейные, из которых неслись громкие голоса подвыпившей публики, ни призывные взгляды продажных девиц. Одна из них даже сама сделала к нему шаг и проворковала:
– Господин хороший, позабавиться не желаете?
– А у меня и так жизнь веселая, – как-то сразу же, не задумываясь, ответил Иван.
– Всегда может быть еще веселее, – не унималась проститутка.
Она была еще совсем молодой и, как понимал Поддубный, не до конца испорченной.
– Ну, так как? – прозвучал вопрос.
– Такие штучки со мной не проходят.
На променаде, где прогуливалась публика, ощущалось какое-то новое движение. Рядом с Поддубным и девицей с криками пробежали мальчишки. Впереди виднелась толпа, послышалась духовая музыка. Она приближалась.
– Вы не знаете, что там такое? – отошла от прежней темы девица и вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть.
Тем временем уже стали слышны торжественные выкрики, словно предвещавшие важное событие. Блеснули медью трубы, серебряно отозвались музыкальные тарелки, глухо застучал барабан.
– Вы не могли бы мне помочь забраться на парапет? – попросила девица.
– Вот это можно, – согласился с таким предложением Иван, легко подхватил почти невесомую для его сил проститутку под локти и поставил на парапет, после чего залез на него сам.
Теперь, с возвышения, стало лучше видно и слышно. Впереди процессии, сопровождаемой народом, шествовал по променаду духовой оркестр. Дирижер двигался спиной вперед, взмахивая над головой жезлом с блестящим набалдашником. Звучал разухабистый марш, который не мог перекрыть зычный голос господина в сюртуке и примятом цилиндре, идущего рядом с оркестром.
– … дамы и господа, не пропустите! Гастроли знаменитого и неповторимого цирка Бескоровайного!..
– Цирк, – вымолвила девица, голос ее уже не звучал распутно. – Вы любите цирк?
– Наверное, – проговорил Поддубный, не отрывая взгляда от величественного зрелища.
Он и в самом деле не знал, любит ли цирк, потому что ни разу в нем не был. Однажды в Красеновку заехала бродячая труппа канатоходцев. Тогда в центре села поставили опоры, растянули канат, и совсем еще мальчишка ходил по нему с длинным шестом в руках. Но это событие особого следа в душе Поддубного не оставило.
Толпа уже проходила мимо Ивана, который с высоты наблюдал за непривычным для себя зрелищем. Променад наполнился ощущением праздника. Восторженно кричали не только мальчишки, но и солидные господа, даже некоторые дамы потрясали в воздухе зонтиками, приветствуя артистов. Следом за оркестром шли разряженные арлекинами артисты на ходулях. За ними передвигались двое гимнастов, делая сальто. Причем внешне им удавалось это так легко, что казалось, по-другому они и ходить-то не умеют. Затем провезли запряженные цирковыми конями клетки с дрессированными животными. Грозный лев метался в узком пространстве, громко рычал, бросался на прутья. Дрессировщик в строгой черной тройке щелкал длинным кнутом – шамбриером. На отдельной повозке был установлен турник, и хрупкая девушка в коротком платье, усыпанном сверкающими блестками, делала на нем головокружительные перевороты. И все это происходило во время движения. За ней катил в запряженной огромной свиньей тележке клоун в цветастом балахоне и посылал хохочущей публике воздушные поцелуи сразу двумя руками.