Иван Поддубный. Одолеть его могли только женщины - стр. 13

Рядом уже собирались ротозеи. Кобыла от этого еще больше пугалась, шарахалась, грозя сорваться в воду.

– Ну что, договорились? – напомнил о себе носатый, перепуская карты змейкой из одной руки в другую. Он даже не глядел на них, казалось, что карты летают сами по себе.

– Не договорились, – Поддубный допил пиво, положил остатки хлеба в карман, предварительно завернув их в кусок полотна, и поднялся из-за стола.

– Зря, очень зря! – крикнул ему вдогонку краснолицый. – Подумайте, уважаемый.

А Иван уже выходил к сходням. Хозяин кобылы уже потерял терпение, особо раздражали его любопытные. Публика собиралась не только у пристани. Из открытых окон ближайшей конторы за происходящим следили уже и служащие.

– Ну, чего уставились? – зло бросал хозяин тем, кто пялился.

– А смотреть не запрещено, – нагло отвечал мальчишка с босыми ногами. – Тут город, дядя.

Хозяин еще раз ударил животное кнутом. Лошадь вырвалась. Пробежала круг и остановилась. С черных губ капала пена, грива тревожно подергивалась.

– Кто ж так со скотиной разговаривает? – мягко произнес Иван, выходя из толпы.

Хозяин кобылы тут же понял, что перед ним стоит такой же сельский житель, как и он сам, а потому смягчился:

– Да чего я уже только не пробовал! Не хочет идти на судно, хоть ты ее волоком тащи.

– Боится. Она ж моря отродясь не видела, да и шумно тут. – Поддубный сунул руку в карман пальто и протянул на ладони кобыле кусок хлебного мякиша. – Ну, иди сюда, иди…

Животное повернуло голову, некоторое время смотрело на Ивана, словно пыталось понять, можно ли доверять этому человеку, и… успокоилось, потянулось губами к хлебу, слизнуло его, доверчиво ткнулось влажным носом в ладонь.

– Все равно не пойдет, – махнул рукой хозяин. – Думаешь, я так не пробовал? Только на доску копыто поставит, сразу назад. Я и сахарком ее угощал.

– А ей и не надо копыто ставить, – Поддубный хитро прищурился. – Мы так сделаем… Ты только за вещами моими присмотри.

И он сделал то, что уже несколько раз проделывал в Красеновке на спор с приятелями. Подлез под кобылу и поднял ее на плечи. Наперед знал, что животное не станет вырываться. Лошадь, оказавшись в непривычном для нее положении, мгновенно испуганно замерла. Тяжесть была огромная, но Иван знал – на спине можно что угодно таскать, главное – не терять равновесия. Он неторопливо двинулся к сходням. Собравшиеся зеваки ахнули, по толпе пробежал гул восхищения. Всякое можно увидеть в порту, но такое зрелище тут наблюдали впервые. Поддубный ступил на хлипкие сходни.

«Только бы выдержали», – пронеслось в голове.

Но потом тут же вспомнилось, как матросы тащили пианино, а оно наверняка весило не меньше худосочной кобылы.

– Не урони только, – испуганный хозяин от волнения взялся за голову.

– Не говори под руку, – огрызнулся Поддубный.

Шаг за шагом он преодолевал сходни, прислушиваясь к скрипу досок под ногами и гулу восхищенной толпы зевак. Плечами ощущал, как часто и неровно бьется сердце испуганного животного. Наконец нога Ивана ступила на палубу, он присел, кобыла, почувствовав под собой твердую опору, вздрогнула, неуверенно стала на все четыре ноги и, пошатываясь, подошла к борту. Только теперь собравшиеся закричали, до этого боялись спугнуть лошадь. Под эти крики Иван и спустился с корабля, снял шляпу, вытер ею вспотевшее лицо.