Иван Калита - стр. 38
– Тороплюсь я, Иване. Чувствую, деньки мои сочтены.
– Да что вы, владыка! – воскликнул горячо князь. – Мы еще не раз с вами помолимся в Успенском соборе!
– Помолимся, помолимся, – с какой-то болью в сердце произнес он.
Князя резанули его слова. Он не то чтобы уважал митрополита, нет, он любил его, как мужчина может любить дорогого ему человека.
– Да, князь, только не надо забывать о своей душе, о ее спасении. Я буду молиться за тебя. Ты послушал меня, не стал мстить за брата, съездил в Тверь, оставив месть тому, кто знает все пути и судьбы. Молись и твори милостыню.
После этих слов митрополита князь неожиданно поднялся и нервно заходил по опочивальне.
– Что с тобой, Иване? – спросил митрополит, ногами нащупывая чувяки.
– Прости, батюшка, – Иван Данилович подошел к старцу, опустился на одно колено и взял его руку. – Грешен! – заявил он.
– В чем твой грех, мирянин? – откуда взялась сила у старца, голос его прозвучал требовательно.
Князь поднялся. Глядя в глаза Петра, заявил:
– В мое сердце вошла жена Александрова. И нет моих сил ее вырвать. Знаю, что грешно, но не могу с собой сладить. Стоит она передо мной. Что с собой ни делал, чтобы прогнать ее или обойти, не получается.
Митрополит сел, расправил одеяло и подвернул под себя.
– Что сказал – это хорошо. Я помолюсь за тебя, Иване, – заговорил Петр спокойным голосом, – крепись, сын мой. Знаю, что у такого человека, как ты, что войдет, то трудно назад вытащить. Крепись, друже. Главное – не сотвори насилия. Тяжким будет этот грех, – митрополит, склонив голову, посмотрел на князя, которого любил всем сердцем.
Митрополит поднялся и, шаркая ногами, пошел к двери:
– Иди за мной, Иване, – не оглядываясь, сказал он.
В прихожей их ожидал монах. Он вопросительно посмотрел на митрополита.
– Сиди, – сказал ему Петр.
Князь знал этого монаха как человека рассудительного, начитанного, наделенного даром убеждать людей. И не преминул сказать митрополиту:
– Нравится мне Иоанн, добрая будет замена.
Митрополит остановился:
– Острый у тебя глаз, Иване. Боюсь только, Константинополь не согласится.
Князь прищурил глаза:
– А что, когда я вернусь из Сарая, не навестить ли нам патриарха?
Митрополит рассмеялся. Но его смех перешел в кашель.
– Батюшка, я мигом, – воскликнул Иван Данилович, повернувшись перед старцем.
Петр успел схватить его за рукав.
– Не надо, прошло, – сказал он, поняв, что князь хотел вернуться в опочивальню, чтобы принести один из настоев.
Они вошли в узкую небольшую комнату. Там на столе перед окном были выставлены иконы.
– Иване, – торжественно начал митрополит, – это мое творение. Я их выполнил на древе из Афона, изготовленного руками святого монаха Иулия. Я знаю многих русских князей. Но ты превосходишь всех своим благочестием, и я передаю тебе эти иконы. Пришли человека, пусть их заберет.
Князь встал перед старцем на колени.
– Владыка! – воскликнул он и стал целовать его руки. – Не было и не будет у меня дара дороже этого. И только своими руками я понесу это бесценное сокровище.
Как ни крепился старец, но от этих слов у него на глазах появились слезинки.
Князь поднялся, скинул корзно, посильнее опоясал себя ремнем и, бережно беря по иконе, стал складывать их за пазуху.
– Я, батюшка, понесу их у своего сердца.
Вернувшись к себе, он прошел в молельную комнату и бережно выставил их на иконостав. Когда вышел из нее – а туда никто не имел права входить, – отрок, поджидавший князя, сказал, что в гриднице его давно дожидается боярин Кочева. Князь заспешил в гридницу, да так быстро, что отрок еле обогнал его, чтобы открыть дверь. Кочева поднялся при виде князя и склонил голову.